Роза на алтаре (Цветок страсти)

Бекитт Лора

Бернар поздоровался с сослуживцами, а потом спустился вниз вслед за Антуаном Торелем – им предстояло вместе ехать в штаб.

Со стороны пролива надвигался туман; там сгущались темные облака. На палубах стоящих на якоре судов пронзительно ярко горели сигнальные огни. Волны накатывали на берег с размеренным шумом, извергая грязновато-белую пену. В глубине огромных просторов что-то клокотало и бурлило – море работало, как гигантский природный двигатель.

– Похоже, будет шторм! – крикнул Антуан

Торель, когда они скакали верхом вдоль берега. – Вы почему такой хмурый, Бернар? Плохо спали?

– Да, наверное…

…В штабе было людно. Офицеры входили и выходили – бряцало оружие, шуршали перья, мелькали какие-то бумажки.

– Наверное, заложников уже привезли, – сказал Торель. – Бастье ездил за ними на рассвете с отрядом.

Они прошли через несколько помещений и вошли в комнату, где находились освобожденные пленники.

Измученная, бледная дама сидела в кресле в сломленной позе; казалось, она находится на грани обморока. Один из офицеров подал ей воду, и она взяла стакан бессильной, тонкой рукой.

Высокий мужчина в дорогом черном пальто на алой шелковой подкладке, под которым виднелся белый шарф и фрак из тонкого сукна, что-то вполголоса объяснял присутствующим. Он показался Бернару странно знакомым. Прекрасной формы лоб, правильные черты лица… Привлекательность его внешности великолепно сочеталась с достоинством манер.

Хотя он старался держаться спокойно, его жесты и взгляд выдавали крайнее волнение.

– Я повторяю: в плену у шуанов осталась женщина. Я очень прошу ей помочь!

– Вы пытались сказать об этом на дороге, – вставил стоящий рядом Жозеф Бастье, – но шуаны заявили, что дама сама пожелала остаться погостить.

Светлые глаза незнакомца сверкнули гневом.

– Это ложь! Ее задержали насильно. Я хорошо знаю эту даму! Она дворянка. Ее имя Элиана де Мельян.

– Как вы сказали?

Мужчина обернулся и встретил горящий смертельной тревогой взгляд Бернара.

– Максимилиан Монлозье де Месмей, – представился он – Я сказал, что эту женщину зовут Элиана де Мельян. Она ехала в лагерь к мужу.

Выражение лица Бернара почти не изменилось, но взгляд стал тяжелым и мрачным.

– Вы можете поехать со мной и показать, где приблизительно находится убежище шуанов? – тихо спросил он.

В лице Максимилиана промелькнуло смятение. Потом он сжал губы и чуть заметно покачал головой.

– Нет. – Далее прозвучала избитая фраза: – В данном случае я не располагаю собой. К тому же моя супруга, – он кивнул на Софи, – в плохом состоянии. И по правде говоря, – добавил он в качестве оправдания, – я совершенно не помню, где именно это произошло.

Похоже, Бернар нисколько не удивился. Он мрачно кивнул, потом провел ладонью по лбу. Максимилиан обратил внимание на его руки, смуглые, с узкой и длинной кистью,

загрубевшей кожей, по-видимому, очень цепкие и сильные.

И Максимилиан невольно подумал о том, что если он сам спокойно плыл по светлой реке жизни навстречу своей звезде, то этот человек мчался по пыльным дорогам судьбы в открытой колеснице, с трудом удерживая вожжи, подставив лицо ветру, не ослепленный ничем и верящий только собственному сердцу.

Бернар отошел от Максимилиана и словно бы позабыл о его существовании. Он впился взглядом в Антуана Тореля; было заметно, как сильно напряжены его нервы.

– Я должен взять людей и немедленно ехать в лес. Торель пожал плечами.

– Это бессмысленно. Я не могу получить разрешение на такой приказ – мы не занимаемся заговорщиками. К тому же вы все равно ничего не найдете. Остается ждать, пока к нам в руки не попадет какой-нибудь шуан и мы не сможем получить от него необходимые сведения.

С этими словами Торель покинул комнату. Бернар следовал за ним, как неумолимая тень.

– Послушайте, – с интересом произнес Виктор Гайар, присоединяясь к сослуживцам, – а ведь, кажется, Элиана де Мельян и есть та дама, о которой я вчера рассказывал. Значит, она ехала в карете вместе с Монлозье и его женой? Вот уж воистину капризы судьбы!

– А вы откуда знаете эту женщину, Флери? – спросил Торель.

И его удивил не столько ответ, сколько то многое, что Бернар вложил в негромко произнесенные слова:

– Она моя жена.

На щеках стоявшего рядом Виктора Гайара вспыхнул румянец.

– Не может быть! И вы молчали? Хотя, впрочем…

Но Бернар его не слушал.

– Если вы не позволите мне, – сказал он Торелю, – я сделаю это без разрешения.

– И попадете под суд. Остудите свою голову, Бернар! Я вам сочувствую, но поймите: ничего нельзя сделать! Я не могу организовать охоту на шуанов без разрешения свыше. И то, что у них в плену женщина, пусть и ваша жена, не может служить серьезным поводом. У командования свои соображения на этот счет.

Пока они говорили, в соседней комнате собралась компания офицеров; они что-то оживленно обсуждали. По-видимому, история уже получила огласку.

При появлении Бернара все замолчали и посмотрели на него: большинство – сочувственно, некоторые – с любопытством.

Жозеф Бастье выступил из круга и, слегка рисуясь, произнес, обращаясь к собравшимся:

– Вся беда в том, что офицеру нельзя иметь красивую жену. Он половину жизни проводит на бивуаках, а жена вынуждена мириться с положением соломенной вдовы. Не каждая женщина на это способна. Большинство из них стремится украсить голову мужа этой самой штукой, которая, по мнению многих дам, столь великолепно гармонирует с обликом благоверного супруга!