Роза опалённая
Шрифт:
Устроившись внутри и мельком поглядывая в окно на заснеженные тротуары и серые стены домов, Розалин снова подумала о военной школе. Лантана права. В этом мире столько всего удивительного. Интересного. Просто потрясающего!
В их мире были восточные монахи, например, буддийские, которые считались мастерами военного искусства. Вполне вероятно, местные во многом на них похожи, потому что никакого оружия у привратника Розалин не заметила.
Как жаль, что на простое любопытство Розалин не может тратить своё время. Она должна его тратить на другое…
Извозчик высадил Розалин
Розалин убедилась, что коляска скрылась за поворотом, и направилась к Лантане. Теперь главное, чтобы повезло и та была дома.
Спустя полчаса Розалин с сожалением подумала, что возможно, переоценила свои силы. Было очень холодно, жёсткая бумага с зарисовками эксперимента господина Браббера так сильно давила на грудь, что наверняка там уже всё синее. А ещё идти и идти!
К концу пути Розалин брела почти наугад, уже ни о чём не думая. Она отчаялась. Когда показался знакомый дом, что означало конец долгого пути, Розалин почти ничего не почувствовала.
Она позвонила в звонок на калитке. В отличие от Дома магических изысканий или Императорского дворца обычные дома в городе имели лишь небольшой палисадник под окнами, так что забор в их случае носил только декоративную цель.
И у дома Лантаны был лишь для вида.
Спустя полминуты Розалин уже провожали в гостиную. Старая служанка, которую Лантана подобрала неизвестно где, прекрасно помнила Розалин и сразу же приняла как родную, раздела и усадила пить горячий чай с травами, а перед этим сильно раздула огонь в камине.
Лантана явилась спустя час. Видно, из гостей… Розалин не стала думать, куда ещё можно ездить в таком откровенном платье. Нет, Лантана выглядела прекрасно, но по местным меркам крайне вызывающе. Хорошо хоть зимняя одежда скрывала всё это непотребство.
— Розалин? — Лантана вошла в комнату и плотно прикрыла двери. Взмахнула рукой, закрывая охранный контур, теперь свидетелей разговора не останется. — Что случилось?
Розалин с трудом вытащила из-за пазухи листок. Он почти не помялся. Протянула Лантане — та схватила его, не снимая перчаток, и раскрыла. Уставилась на картинку, потом непонимающе подняла взгляд на Розалин.
— Что это значит?
— Цепь Ахимовских драконьих магов. Слышала?
— Это? — Лантана снова уставилась на рисунки, потом медленно опустилась в кресло. Она двигалась так неторопливо и изящно, так ровно держала спину и голову, будто всегда была дворянкой. Родилась уже ею. Но Розалин помнила, хотя была не три года младше, как Лантана в грязных шортах и растянутой майке карабкалась на холм и хохотала. После дождя вся земля была влажной, они сползали с холма вместе с комьями травы, все как поросята в грязи… Лантана была грязнее всех.
— Я смутно слышала… — Лантана разглядывала
— Это цепь, которая должна превратить каплю магии в… точнее, изменить её полюс. Вот над чем работает господин Браббер.
Лантана остро взглянула на Розалин, сглотнула и положила рисунок на стол.
— И как у него успехи?
— Ты же слышала, что про него говорят. Он смог сохранить разум истощённым! Я не сомневаюсь, что рано или поздно он сможет построить работающую модель цепи. А это наш приговор.
Лантана тоскливо посмотрела в окно. Окна её дома были необычными — арочными. Белый прозрачный квадрат, а сверху — витраж. Розалин обожала игру света, которая появлялась в этих комнатах в солнечные дни.
— Мне жаль, — сказала Лантана. — Но зачем ты пришла?
— Предупредить. — Розалин вдруг поняла, что ничего больше не может сказать. На самом деле ведь она приехала не чтобы предупредить, они и без этого знали, насколько всё серьёзно. Она хотела рассказать… о своей нежданной привязанности.
— Предупредить?
Лантана развернулась к Розалин всем корпусом. И взглянула иначе, словно вдруг услышала что-то очень странное.
Розалин считала Лантану сухой. У неё была такая внешность… сухая. Будто последние годы выпили из неё все соки. И это несмотря на тёмно-рыжий цвет волос, который вообще-то должен придавать человеку яркости. Ничего подобного… Тонкая шея и руки, щёки за последние полгода почти впали. И взгляд стал таким… неприятно-отрешённым. И длинные белые пальцы рук, даже в перчатках, были слишком тонкими для здорового человека.
А ведь когда-то она была нормальной. Как они все.
— Хочу спросить, — вдруг сказала Розалин. — Что случилось с Хидэ?
— С Хидэ? — Лантана вдруг задрожала. Смотрелось жутковато — совершенно спокойное лицо, прямая фигура — и непонятная, мелкая дрожь. Впрочем, длилась она недолго. — Хидэ влюбилась в неподходящего человека. И поплатилась за это.
— Поплатилась? Чем?
— Он узнал, кто такая Хидэ и попытался её убить.
— Что? — Еле слышно прошептала Розалин.
В Питомнике не знали, что произошло, но считали, будто Хидэ поссорилась с Лантаной, поэтому вернулась домой. Про отца дочери Хидэ знали ещё меньше. Говорили, это была случайная связь и он исчез раньше, чем узнал о существовании ребёнка.
Возможно, кто-то знал больше, но Хидэ никогда не поддерживала бесед о жизни с Лантаной, никогда не отвечала на вопросы о прошлом, поэтому её перестали спрашивать. Дома — и ладно, с дочерью — ещё лучше. Дети — это чудо, это прекрасно, это всегда плюс. А то, что без отца будет расти… в Питомнике все росли без отца. Отца им заметил Геннадий Иванович, мать — Маргарита Павловна, дедов — Старцы. И ничего, выросли, как видите, и прекрасно себя чувствуют.
Лантана молча отвернулась. Розалин смотрела на её профиль, отстранённо отмечая, что Лантана стала ещё более бледной, так что её тёмно-рыжие волосы приобрели почти красный оттенок. Как кровекофе. А пятна на бледной коже — бич всех рыжих, теперь напоминали следы какой-то болезни.