Роза пирата
Шрифт:
Как она и ожидала, Кит разгневался:
– Тогда зачем ты согласилась стать моей женой?
– А если бы я не согласилась, ты что, отпустил бы меня?
– Нет, – промычал он сквозь зубы. – Нет. Потому что она оставила меня. Понимаешь? Я не отпущу тебя.
Его слова ошеломили Роз, и она замолчала. Она не понимала этого. Или не отдавала себе в этом отчета. Теперь же она поняла. Ее страх поник перед его болью. Боль Кита была куда глубже, чем его страх. Она всего лишь отстаивала свою свободу и независимость, а Кит годами был в плену у жизни
– Я не оставлю тебя, – сказала она.
Ей самой эти слова показались глупыми, но она знала, что это правда. Она попыталась вернуться к нему на кровать, но по дороге в темноте больно ударилась о стол. На кровати его не было.
– Оставишь, – его голос доносился из темноты, как крик раненого зверя. – Может быть, и не физически. Но в конечном счете эта твоя любовь испарится. Это так ясно, когда мы ссоримся. Однажды тебе надоест, и на этом все кончится Розалинда искала его обеими руками. Черт побери, да где же он?
– Я обещала тебе.
– Обещание ничего не значит. Меня оно бы уж точно не остановило. Когда перестанешь любить меня, ты забудешь свое обещание. Но я не отпущу тебя.
Она не могла найти его в кромешной тьме, слепо ощупывая кровать, пока не поняла, что он прижался к стене, как она сама сидела до этого.
– Я отдала тебе свое сердце, – прошептала Роз.
– Пустые слова. Они ничего не значат, – рассмеялся Кит.
– Нет! – Слезы выступили у нее на глазах. – Ты не веришь мне. Да?
Кит вдруг выхватил ее из темноты и привлек к себе. Они долго сидели так. прижавшись друг к другу, раскачиваясь и страдая от непролитых слез, а потом она робко поцеловала его в щеку.
Кит клялся ожесточить свое сердце против нее, не желая страдать, но не мог устоять перед ее красотой и теплом, не мог подавить в себе ту мучительную жажду непонятного ему чувства, которое она называла любовью.
– Какая разница, верю я или не верю, – солгал он, роняя поцелуи на ее волосы и шею, чувствуя, как часто бьется ее сердце.
Когда Роз перестанет любить его, ему придется смириться с этой болью, тоскливо подумал Кит.
Розалинда на секунду испугалась, но тут же успокоилась, ее страх не имел значения. Ибо его страх был сильнее. Она-то знала, что такое любовь, – знала материнскую нежность и отцовскую поддержку, а Кит ничего этого не знал и тщетно, отчаянно желал того, во что сам не верил.
Губы их соприкоснулись, и Роз горячо поцеловала его. Пусть, пусть он делает с ней, что хочет…
Кит знал, что она ждет его, и сам уже не мог остановиться – ведь он чуть не потерял любимую. Когда увидел, что Роз тонет, у него сердце едва не разорвалось от страха. Нет, он не отдаст ее никому. Может быть, однажды Кит утратит эту веру в нее, но до тех пор она принадлежит ему…
И Кит взял ее, она застонала и зашептала слова любви, которых он жаждал больше всего на свете.
На рассвете они увидели германские берега, а во второй половине дня – острова голландского архипелага. Филипп
Розалинда смотрела им вслед, расстроенная. Снова Кит ведет себя как хозяин. Решение выйти за него замуж, принятое во время их идиллии на корабле, вновь казалось ей неправильным решением запутанного уравнения – как ни старайся, ответ неверен. Надо было сказать «нет», а она сказала: «да».
Стоя перед крошечным зеркалом, Розалинда критически разглядывала себя, не зная, как она должна готовиться к венчанию. Волосы ее свисали на плечи, рубашка стала серой от соленой воды и мыла. К тому же у нее и свадебного платья нет. Черт возьми, она не тщеславна, но и ей полагалось бы свадебное платье. И ванна. Роз вспомнила дом. Ее чудная, украшенная орнаментами ванна наполнялась восхитительным паром, когда Марджери наливала горячую воду в ее комнате у камина. И аромат сладкого лавандового мыла в кладовой. Слезы вновь выступили у нее на глазах, когда она вспомнила дом и отца…
В дверь постучали. Вошел Том с двумя ведрами воды. За ним два моряка внесли медную ванну. Розалинда глядела на них с удивлением.
– Капитан приказал, – пояснил Том, заметив ее замешательство, и вылил одно ведро в ванну, затем другое, повернулся и пошел, чтобы вновь наполнить их. Моряки зажгли жаровню, и в каюте стало тепло и сухо. При всей своей нелюбви к приказам, Розалинда с нетерпением смотрела, как моряки наполняли ванну. Горячая ванна – божественное наслаждение!
– Очень горячо, Том! – Она опустила один палец в воду. – Ты хочешь сварить из меня суп?
Том покраснел, как осеннее яблоко.
– Нет, госпожа, то есть ваша милость. – Он сконфузился, не зная, как обращаться к ней. – Кок сказал нагреть. Я лишь выполнял приказы.
– Да ладно тебе, – мягко сказала Розалинда. – Я пошутила. Разве мне не разрешено шутить с тобой?
– Ах да, – Том покраснел еше сильнее. – Я польщен. Я очень уважаю вашу милость. То есть… мы все уважаем вашу милость.
Теперь покраснела Розалинда.
– Капитан велел тебе говорить комплименты его жене?
Том Ввгдянул на нее с подлинным изумлением:
– Прошу прощения, нет. Мы все и так воздавали бы вам должное как его жене – в любом случае. Но мы любим вас за вас самих, если позволите.
Должно быть, выражение ее лица смутило юнца, потому что он поспешил добавить:
– Прошу прощения, ваша милость… То есть госпожа. – Он шаркнул ногой в грубом башмаке. – Мне не следовало говорить этого, но это правда. Вы же могли не отдавать мне воду, а Джоку – печенье. Но вы отдали.