Роза в снегу
Шрифт:
— Но вы не любите меня.
— Ты не должна принимать это на свой счет. Я никогда никому не клялся в таких чувствах.
— Вы не способны на любовь, сэр, или просто боитесь ее?
— Боюсь?
— Что вам не ответят взаимностью. Возможно, вы все еще тот маленький мальчик, который всем сердцем любил свою мать, но не чувствовал ответной любви. Вы страшно боитесь еще раз испытать эту боль.
Он схватил стакан и опрокинул его содержимое себе в рот.
— Ты слишком много говоришь, милая. И приписываешь мне то, чего нет. Тебе уже следовало бы понять, что я не очень хороший человек.
— Я не
— А… — Он сверкнул белозубой улыбкой. — Ну вот мы и добрались до сути этого визита. Ты хочешь знать о Кэтрин.
— Я…
— Ревнуешь, милочка?
Внезапно ей захотелось убежать. Она почувствовала себя глупо, досадуя на то, что он понимает ее побуждения даже лучше ее самой.
— Ну? — не унимался он. — Ты ревнуешь?
— А мне следует?
— Ты хочешь знать, не любовница ли она мне. Не отрицай. — Он улыбнулся. — Вот что я тебе скажу, милая. Если ты покаешься в своих грешках, я покаюсь в своих.
Он встал, и красное полотенце упало на пол. Эмма словно приросла к месту, ощущая, что тело ее стало таким же неподвижным, как изваяния нимф, взирающих на нее из полутемных, затуманенных углов купальни.
ГЛАВА 14
Алан приближался к ней, похожий на античного бога, совершенный физически — намного совершеннее, чем она представляла, — с телом гладким, влажным и возбужденным.
— Так скажи мне, жена… — Его рука скользнула ей на затылок. — Какое имя ты будешь выкрикивать, когда я займусь с тобой любовью? Не делай такого ошеломленного лица. Подтверждение нашего брака было неизбежно. Мы оба хотим этого, и, разумеется, это необходимо. Если желаешь, можешь закрыть глаза и представлять, что я — это кто-то другой. — Приподняв ее подбородок, он улыбнулся. — Вот почему ты на самом деле пришла сюда, не так ли? В брачную ночь ты решила поиграть в скромницу, а потом, когда поняла, что я могу удовлетворять свои потребности с другой женщиной, захотела взять то, что есть, пока еще не слишком поздно. Я еще не встречал женщины, которая, однажды вкусив запретный плод, не испытала бы желания еще раз насладиться этой сладостью. Тут нечего стыдиться. Нравится тебе признавать это или нет, но ты живой человек. Твой сын тому доказательство.
Пальцы Алана двинулись к пуговицам ее блузки, и он игриво подергал их. Внезапно Эмме стало нечем дышать.
— Сними это, — мягко приказал он. — Я хочу видеть, что я приобрел. Меня мучит любопытство со дня свадьбы, когда я увидел, как ты бегаешь, как девчонка, во фланелевой рубашке по коридору. Ты вся соткана из противоречий, миссис Шеридан. В одно мгновение ты железная дева, а в следующее — распутница, пылающая страстью. Однако распутница не дрожит от испуга, когда ее касается мужчина. Ты боишься, милая?
Эмма попыталась отвернуть лицо. Он не позволил этого, твердо держа ее за подбородок, заставляя смотреть в его потемневшие, бездонные глаза.
Он стащил блузку с ее плеч и отшвырнул в сторону, потом показал на юбку.
— Сними ее.
— А если не сниму?
— Тогда я сорву ее с тебя.
Эмма сняла юбку и осталась перед ним в рубашке, чулках и туфлях. Алан улыбнулся и, взяв ее за руку, подвел к подушкам, жестом велев лечь, потом налил в бокал шерри и подал ей.
Не
Но она пришла сюда не соблазнять и не быть соблазненной! Крошечный молоточек разума навязчиво стучал в ее голове: бежать, бежать. Она не готова к этому, что бы ни чувствовало ее сердце и тело.
Алан спустился в бассейн, шаг за шагом погружаясь в прозрачную воду. Капли влаги срывались с потолка и образовывали крошечные круги на поверхности.
— Эмма, — позвал он, и голос эхом разнесся по огромному помещению. — Иди ко мне.
— Я… думаю, нет.
— Но я настаиваю.
— Ты не можешь заставить меня.
— Подумай хорошенько. — Он ударил ладонью по поверхности воды, подняв брызги.
Поколебавшись, она осторожно отставила бокал и стала расшнуровывать туфли. Упорно избегая взгляда Алана, тщетно пытаясь унять волнение, от которого дрожали руки. Ее муж прав. Этот момент неизбежен. Она отгоняла эту мысль, убеждая себя, что Алану Шеридану не нужно от нее ничего, кроме денег. Рита знала об этом, Рита предупреждала ее. По ночам она просыпалась от ожидания и страха, и предостережения сестры звучали у нее в ушах, заставляя сердце гулко стучать, а тело гореть.
Сняв чулки и туфли, Эмма встала и подошла к бассейну, сознавая, что тонкая ткань рубашки стала совершенно прозрачной, прилипнув к влажной коже. Она вошла в горячую воду, тихо ахнув, когда жар стал взбираться вверх по лодыжкам, икрам, бедрам, проникая, словно жидкое пламя, между ног.
Стоя в середине бассейна в клубах пара, Алан наблюдал за ней. Он показал на ее волосы:
— Распусти их.
Она подняла руки и непослушными пальцами стала вытягивать гребни. Наконец волосы тяжелой и влажной массой упали ей на плечи и часто вздымающуюся грудь.
Алан оглядел жену так, что у нее по спине забегали мурашки.
— Восхитительно, — нежно протянул он, затем скомандовал: — Иди сюда.
Она шла, чувствуя, как вода плещется о ягодицы, и скоро оказалась перед ним, словно восточная рабыня перед своим повелителем, презирая это ощущение власти над собой и вместе с тем приветствуя его. Она чувствовала слабость и в то же время радостное возбуждение. Каждая клеточка ее существа наполнилась трепетным восторгом жизни.
Он протянул руки и положил ладонь ей на грудь, нежно касаясь соска кончиком пальца. Эмма застонала и закрыла глаза, когда обжигающая молниеносная стрела пронзила каждый пульсирующий нерв ее тела. Показалось, будто она вот-вот лишится чувств…
Мужские пальцы нежно коснулись розового цветка на коже.
— Есть еще? — спросил он.
С неимоверным усилием она медленно покачала головой:
— Нет.
— Повернись и дай мне посмотреть.
Она неторопливо поворачивалась в воде, позволяя ему разглядеть ее со всех сторон. От горячей воды кожа ее пылала, словно охваченная пламенем пожара.
Когда она вновь оказалась лицом к нему, он улыбнулся и мягко произнес:
— Никаких драконов.
— Что?
— Говорят, у тебя сзади вытатуированы драконы.