Рождение чудовища
Шрифт:
Накато повиновалась. Разумеется, она отлично знала, что увидит: кровавый обрубок, щедро сочащийся алым, и белеющий обломок кости…
– Вытри кровь! – приказал колдун.
Она повиновалась. Хотя сама уже видела – рана покрылась коркой и больше не кровоточит. Слишком быстро! Да и боль действительно утихла.
– Идем, отведу тебя к ручью. Умоешься, - колдун поднялся.
Накато поспешила следом. Страх волшебным образом утих, оставив в душе недоумение и непонятную надежду.
Глава 3. Преображение
Ручей стекал среди скал.
Пока она отмывала с рук и лица кровь, он сидел в стороне, щурясь на солнце. Потом она скинула накидку, зашла под струи. Ткань осталась валяться на камнях.
Ее девушка постирала после того, как вымылась. Колдун не торопил – и вроде бы даже не глядел на нее. Терпеливо дождался, когда она закончит. Выходя из воды, Накато взглянула на палец – тот затянулся тонкой кожицей, будто его отрубили не только что, а много дней назад. Когда стирала, она и не вспоминала о нем – ткань терлась о рану, а боли не было. Колдовство?
– Идем! – окликнул колдун, поднимаясь. – Раскинешь свою накидку перед пещерой, быстро высохнет. Нынче солнечно. И не сжимайся ты! – прибавил он с раздражением. – Прикрыться она пытается с полными руками мокрого тряпья, - заворчал досадливо. – Не нужно стыдиться наготы! Ты больше не рабыня. Ты не принадлежишь ни отцу, ни брату.
– Поняла… мастер Амади, - выдавила Накато.
Не принадлежит ни отцу, ни брату! Зато принадлежит жестокому колдуну, с которым ушла по доброй воле, сама. Колдуну, от которого не знает, чего ждать.
*** ***
Сидеть рядом с костром голой было непривычно. Колдун заварил чай – крепкий отвар трав, и ароматный пар поднимался к потолку пещеры.
– Не бойся, - он усмехнулся, когда Накато отпрянула от протянутой чашки. – Я его тоже буду пить, - он демонстративно отхлебнул. Девушка трясущимися руками приняла чашку, поставила рядом с собой. – Ты спрашивала вчера – за что, - начал он, отпив еще глоток. – Ты пей, пока горячий. Он, пока горячий, вкуснее всего, - и еще хлебнул, зажмурился от удовольствия. – Так вот – я не мучил тебя просто так, чтобы посмеяться над твоими муками или за что-то наказать. Этот напиток, что тебе пришлось пить… да погляди на свой палец! – перебил он сам себя. – Сколько дней нужно было бы, чтобы рана так затянулась?
– Не знаю, - растерялась Накато, поняв, что он ждет ответа. – Много.
– А тут – зажил в одночасье. Теперь на тебе все раны станут заживать так же быстро. И даже смертельная рана не станет для тебя препятствием. Ты теперь куда слабее ощущаешь боль. Кровотечения останавливаются за считанные мгновения.
– Руки и ноги отрастают, - не удержалась Накато. И в испуге прикусила язык.
– Для того, чтобы отросли отрубленные руки и ноги – понадобится какое-то время, - согласился колдун. – Палец будет на месте завтра.
– Он… отрастет?! – не поверила девушка.
– Вот завтра и посмотришь, - ехидно отозвался
– Не так-то это и сложно, - заметила Накато.
– Но не каждый станет утруждаться. Не каждая стрела, вонзившаяся в грудь, непременно попадет в сердце. Отчего умирают охотники? Выпущенные кишки, разорванные сосуды. Пробитые головы, сломанные или расплющенные конечности. У тебя есть немалое преимущество. Сломанные кости тоже будут срастаться быстро. И правильно – если не поленишься вправить их, как положено. А то, что ты перенесла, пока твое тело менялось… у всего есть своя цена.
– Это было нужно, чтобы дальше учиться? И… быть помощницей в твоих делах?
– Верно понимаешь. Но это лишь начало. Быть неуязвимой мало. Тебе нужно стать быстрой – быстрее самых умелых воинов, быстрее самых стремительных страусов, быстрее льва на охоте. А после – сильной.
– И у всего этого… тоже есть цена? – голос дрогнул.
– Разумеется. Будет еще хуже, чем в первый раз. Будет страшнее.
– Мне снова придется что-то пить?
– И не только. Но дальше мне нужно твое согласие. Ты должна знать, что с тобой делают, и зачем. И помогать мне. Сейчас ты получила неуязвимость. Завтра убедишься окончательно, что она на самом деле у тебя есть. И ответишь мне – готова или нет.
*** ***
Палец.
Отрубленный накануне палец. Отрос.
А ведь она помнила, как колдун отрубил его! И боль, и кровь. Правда, помнила смутно – будто это было давно и не с ней. Не верилось, что все случилось вчера.
А боль и страх, слабость и тошнота в течение нескольких дней подряд вовсе казались чем-то нереальным и безмерно далеким.
Вот он, палец. Целый и крепкий. Разве что ноготь слишком ровный – не обломанный, не обгрызенный, блестящий – выдает, что палец вырос вот только нынешней ночью. Ни шрама, ни рубца, ни боли. Ничего!
О такой особенности – отрастающие заново пальцы, или мгновенно останавливающаяся кровь после ранений – мечтали бы многие. Любой из пастухов или воинов без сомнений согласился бы выпить ядовитый отвар мастера Амади, лишь бы стать неуязвимым.
И выпить не один раз! Потому что приобретенная способность стоила мучений.
А ей, как сказал мастер Амади, предстоит еще стать быстрой. И сильной – так, что она, может, даже сумеет справиться со львом или гиеной, если встретится с ними среди полей. И сумеет убежать от всадника на страусе, если понадобится!
Только придется опять выпить отраву. Накато вспомнила, как валялась, беспомощная, на камнях. Как задыхалась и выла от боли, как сводило судорогами все мышцы.
Боль – не такая и высокая плата. Она терпеливая, она выдержит. Вспомнились ночи в шатре старика Аситы. Девушку передернуло. Вот уж что противно! Она не получила никакой платы за те ночи. Как и за затрещины Мунаш, и за порку плетьми из толстой кожи мамонта.
*** ***
– Значит, готова?