Рождение героев
Шрифт:
– Пойдем прогуляемся, – предложила девушка, решительно беря парня под локоть. – А они пусть сзади, чуток поодаль идут. Им пока слушать не надо.
Норил, мгновенно посерьезнев, сделал знак своим товарищам, и те послушно двинулись следом на расстоянии шагов в десять от беседующих.
– Я собираюсь попасть в казематы городской тюрьмы, – решительно призналась Элейн.
– За что? – опешил подросток. – Ты же ничего такого… Собираешься попасть? Сама?
Парнем Норил был сообразительным и сейчас довольно быстро ориентировался в обстановке. К тому же от его острого глаза не укрылись и метательные ножи,
– Ты что, собираешься приступом взять городскую тюрьму? – понял все Норил, и глаза его буквально полезли из орбит.
– Я все решила, – предвосхищая возражения, отрезала Элейн. – Я все сделаю сама. А ты со своими друзьями должен просто немного отвлечь стражников у ворот.
– Немного отвлечь? Как ты себе это представляешь? Что нужно сделать, чтобы пройти внутрь? – язвительно поинтересовался парень, которому, судя по всему, сразу не понравилась задумка девушки. – Да они и тебя и нас на ремни порежут. Ты что, не знаешь, какие громилы в тюремной страже служат? Если они таких, как мы, убьют – им совершенно ничего не будет. Они же стража.
– Да ты струсил, Норил! – усмехнулась Элейн, хоть и понимала, что такие слова являются грубым ударом ниже пояса – грубым, но эффективным, а для нее сейчас все средства были хороши. – Надо мне было к кому другому за помощью обратиться. Я не думала, что ты еще совсем сосунок.
Парень насупился и обиженно замолчал, не отставая при этом от девушки ни на шаг. Через несколько шагов он фыркнул, как раздраженный кот, и зло сплюнул на утоптанную дорогу.
– Ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Что я должен делать? – решился Норил.
– Все совсем просто, – заверила девушка, сразу сменив насмешливый тон на кокетливую улыбку. – Тебе даже подходить к воротам не понадобится…
Девушка взглянула Норилу в глаза и внезапно, на мгновение перед ней пронеслось видение слетающей с плеч головы Наала. Элейн словно наяву вновь ощутила на своем лице его теплую кровь. Неожиданно для нее самой сердце отяжелело под грузом ответственности. Она взяла Норила за руки.
– Только не подходи к воротам, и если что пойдет не так – забирай своих ребят и убегай! Понял? – Элейн сбросила все кокетство и стала предельно серьезной.
– Д-да, понял, – ответил опешивший Норил.
– Хорошо, возле тюремных ворот дежурят два охранника…
Два дежурных охранника, Блосс и Насир, мерзли у ворот казарм. Око Увара хоть и светило ярко, но тепла в это время года уже совсем не давало, а к вечеру северный ветер приносил пробирающую до самых костей прохладу.
В тюрьме, находившейся на территории казарм, и днем и ночью хватало стражников, но если ночью все запоры, в дополнение к этому, были накрепко закрыты, то днем, оставляя сами ворота запертыми, стража открывала вделанную в них калитку. Так и караулу у ворот веселее – можно, не нарушая устава, выйти на улицу, чтобы поглядеть на окружающий мир да погреться на солнышке. Да и посетителям, собравшимся передать узникам весточку или корзинку с едой, днем проход за ворота тюрьмы был, за редкими случаями, разрешен. Жены, сестры или матери заключенных часто просили тюремщиков что-нибудь передать своим родным и близким людям, оказавшимся в неволе. Часть продуктов честно передавалась,
Вот и сейчас Блосс и Насир, лениво щурясь от ярких лучей закатного солнца, стояли снаружи, привалившись к теплым, окованным металлом доскам ворот. Насир положил подбородок на сжимающие древко длинного копья руки, а копье Блосса и вовсе отдыхало рядом с хозяином, прислоненное к воротам.
Неожиданный громкий гомон привлек внимание обоих – пятеро подростков затеяли шумную ссору, готовую вот-вот перерасти в открытую потасовку. Они что-то рьяно доказывали друг другу, не скупясь в выражениях и совершенно не обращая внимания на окружающих. Двое ребят, что покрупнее, наседали на троих поменьше.
– Надают сейчас этим двоим тумаков, – предположил Блосс, прищуриваясь. – Точно надают.
Насир пристально присмотрелся к раскричавшимся забиякам и покачал головой:
– Нет. Не надают. Вон тот жилистый – самый сильный из пятерых. Если его приятель не струсит, то они легко этих троих одолеют.
– А я говорю – надают, – не унимался Блосс.
– Вот и отлично! – выпрямляясь и отходя от створки ворот, поддел Насир. – Ты, Блоха, говоришь, я говорю. Мальцы сейчас уже драку начнут, а мы все языками мелем. Давай поспорим? Я ставлю медяк на то, что жилистый с приятелем одолеют.
– А я что? – обрадовался развлечению и возможной прибыли Блосс. – Я разве против? Давай поспорим. Я поддерживаю и тоже медяк ставлю. Ни за что твоим дохлякам не побить этих троих крепких пацанов.
Оба нисколько не теряли, даже проиграв медную монету. Все равно вечером, сдав смену, завалятся в ближайшую таверну, давно облюбованную тюремной стражей. Там и в долг охотно стражникам наливали, хотя обычно они бывали при деньгах. А уж выигравший пари просто обязан поставить товарищам пиво за удачу. Вот и выходило, что при любом раскладе они, к обоюдному удовольствию, пропьют и этот проигранный кем-то из них медяк, да чего греха таить, и еще какую-то сумму. Ежели пить, то не на медяк.
Звонко прозвучала первая оплеуха, и, словно только и дожидаясь этой команды, сорванцы кинулись друг на друга, как бойцовые петухи на рыночной площади в выходной день.
– Ага! Видал, Блоха, видал?! Как он ему залепил! – обрадованно хлопнул в ладоши Насир, горячо болея за тех, на кого поставил свой медяк: хоть и предстоит его вместе пропить, но уж куда лучше угощать, чем быть угощаемым.
Блосс мельком взглянул на появившуюся из ближайшего переулка молоденькую девушку, явно направляющуюся в их сторону. Наверняка какая-то посетительница. Тоже хорошо, однако пари прежде всего. А посетительница подождет.
Мальчишки дрались не на шутку: уже раскровенив пару носов и подбив пару глаз, они, казалось, только вошли в раж. Явно не до первой крови, как чаще всего бывает, драться собрались. И ни один, вопреки опасениям стражников, не дрогнул и не сбежал с места драки.
Со стороны центральной улицы показалась сгорбленная фигура в странном облачении – не то старик в длинном плаще на случай внезапной непогоды, не то какой-то паломник в темном с головы до пят мрачном одеянии. Словно под тяжестью прожитых лет медленно, хромая на правую ногу, человек направлялся к воротам.