Рождение империи
Шрифт:
Командир кавалеристов был средних лет, высок ростом и широкоплеч. И хотя он уже довольно заметно раздался в талии, а черты лица слегка оплыли, бравая выправка по-прежнему выдавала в нем настоящего военного.
– Я тысяцкий Маркелла Монтранто, – произнес офицер. Голос его звучал глухо, как будто дыхание давалось ему с трудом. – Ваша светлость, от имени Комитета Безопасности Ривальдийской республики я приветствую вас в нашей недавно освободившейся стране. Надеюсь, что пребывание здесь доставит вам немалое удовольствие, а также окажется полезным с точки зрения укрепления
Паймер демонстративно посмотрел сначала на женщину, потом на Монтранто.
– Благодарю за теплые слова. Я целиком и полностью разделяю ваше мнение, – произнес он.
Наступила пауза. Офицер смотрел на герцога с таким видом, будто ждал, что Паймер добавит к сказанному что-то еще, но тот молчал.
– Что ж, в таком случае, – промолвил Монтранто, – прошу к столу.
Он хлопнул в ладоши, и тотчас появились слуги.
Паймеру показалось, что прислуга демонстрировала неподобающую спешку. Быстро поставив на стол тарелки для каждого гостя и отодвинув от стола стулья, слуги столь же быстро удалились.
Для герцога явилось неожиданностью, что Идальго выждал несколько секунд, позволив ему сесть первым. Он даже покраснел, словно его застали врасплох за чем-то постыдным, однако медленно опустился на стул. Когда Идальго тоже занял свое место, снова появились слуги: они принесли супницу и глубокие тарелки, которые поставили на мелкие, разлили в них густой овощной суп и покинули зал.
Все это ори проделали стремительно, едва ли не бегом.
– Полагаю, мадам, мы незнакомы друг с другом, – произнес Паймер, откашлявшись. – Я…
– Ей известно, кто вы такой, – не дал договорить ему Чиерма.
Герцог умолк, сраженный столь вопиющей бестактностью. Никто за всю его жизнь не разговаривал с ним так непочтительно, разве что Юнара. Паймер заметил, что Идальго попытался встать, и поспешил положить руку на колено Избранному, чтобы тот успокоился.
– Однако официально их не представили друг другу, – вмешался в разговор Монтранто.
Чиерма посмотрел на офицера с тем же нескрываемым презрением, с каким он смотрел на Паймера и Идальго. Монтранто отвернулся первым: неожиданно герцог понял, кто на самом деле сегодня здесь хозяин.
Кстати, а кто он вообще такой, этот Чиерма? Член Комитета Безопасности? И с какой стати он наделен властью над этим офицером и этой женщиной?..
– Я – леди Энглей Кевлерен, – ответила женщина, причем едва ли не скороговоркой, словно боялась, что ей не дадут договорить.
Чиерма посмотрел в ее сторону с нескрываемой злобой. Паймер даже испугался, что дворецкий ударит женщину, несмотря на ее высокое происхождение. Испугался не потому, что она приходилась ему родственницей, а просто потому, что, случись такое, Идальго наверняка бы вмешался, и он не смог бы остановить своего Избранного. Хотя Идальго был воспитан для того, чтобы защищать в первую очередь его, Паймера, любой Акскевлерен автоматически встанет на защиту любого Кевлерена.
Но Чиерма не стал устраивать сцен, а только произнес с нескрываемым сарказмом:
– Уже не леди. Теперь вы просто Энглей
– Рад познакомиться с вами, леди Энглей Кевлерен, – произнес он, обращаясь к женщине.
– Вы, наверно, еще не слышали, ваша светлость, – сказал Чиерма, – но в Ривальде аристократов отстранили от власти. Мы теперь республика, и у нас нет никаких лордов и никаких леди, никаких королев и герцогов. Мы – свободные люди.
– Не стану спорить, – спокойно отвечал ему Паймер. – Однако каждая женщина-Кевлерен для меня была, есть и будет леди.
Энглей слушала его со смешанными чувствами: ей было и смешно, и немного страшно. Неожиданно герцог понял, что своими речами только усложняет ее и без того двусмысленное положение. Ведь утром он отсюда уедет, а леди останется наедине с этим злобным Чиермой.
– Впрочем, я вовсе не собирался наносить оскорбление вашей республике, – поспешил добавить Паймер.
– Уверяю вас, никто в этом не сомневается, – откликнулся Монтранто и сменил тему разговора: – Кстати, я буду командиром вашего эскорта отсюда и до Беферена, где прибытия хамилайского посланника уже с нетерпением ждет Комитет Безопасности.
– Сочту за честь, – ответил Паймер без всякого сарказма.
Судя по всему, Монтранто остался доволен.
– А теперь – за еду, – предложил он.
Пока все ели суп, никто не проронил ни слова. Но как только пустые тарелки унесли, разговор возобновился как ни в чем не бывало.
– В нашем винном подвале есть недурной запас вина из Оффры, – произнес Чиерма. – Кстати, вы его уже попробовали, как только прибыли сюда.
– Вино было превосходным, – подтвердил Паймер.
– Кстати, оно входит в список товаров, которыми Ривальд хотел бы торговать с империей, когда наши отношения… э-э… нормализуются.
Подали второе блюдо – ласточек в густом лимонном соусе. Как бы ни отразилась на Ривальде и судьбе местных Кевлеренов революция, она, судя по всему, абсолютно не изменила привычек тех, кто повелевал народом. И пусть лордов и леди сменили солдаты и дворецкие, они не отказывали себе в удовольствиях.
– Мне сказали, что это бывшая резиденция губернатора, – как бы между прочим заметил Паймер. – А кто сейчас стоит во главе Геймвальда?
Вопрос явно обескуражил Монтранто и леди Энглей. Чиерма же ехидно улыбнулся и счел нужным пояснить:
– Ваш источник информации немного ошибся. Этот особняк был и остается резиденцией губернатора. Сменился лишь сам губернатор.
– А разве он не разделит с нами трапезу?
– Он ее разделяет, – ответил Чиерма, улыбаясь шире. Паймер невольно обменялся взглядом с Идальго.
В манерах Чиермы, хотя те и не отличались галантностью, – было нечто такое, что позволяло определить, что когда-то он состоял в услужении. Даже первые слова приветствия, сказанные в адрес гостей, отдавали угодливостью, из чего Паймер и Идальго сделали вывод, что Чиерма в прошлом – слуга, вынесенный революцией на высоты власти. Однако чтобы из челяди – и прямиком в губернаторское кресло? Это уж слишком.