Рождение мечника
Шрифт:
— А ты у меня изобретательный, милый. Думал, я позволю своему мальчику умереть? Даже ни разу его не попробовав?
— Так просто, Ри? — бьющее тело возбуждение заставляло голос ломаться, хрипеть. Но в душе возникло столько горечи, что захотелось скривиться. — Ни слова о любви, только желание «попробовать»?
С трудом заставив себя разомкнуть объятия, я попытался подняться, но женщина вдруг сама упала передо мной на колени. Её глаза лихорадочно блестели, дыхание было прерывистым, всё тело била крупная дрожь.
— Дурак! А ты думал, валькирия будет тебе плакаться в жилетку
Меня словно обухом по голове ударило от этих слов! В моих руках сейчас неистовствовала совершенно ошалевшая от нашей близости женщина. Моя женщина! Следующие несколько часов прошли, словно в тумане. Мы занимались любовью в шлюзе, не в силах даже подняться с пола; в коридоре мы жались по стенам, буквально бросая друг друга на переборки; даже в пилотском гелевом кресле вдвоём разместились! Это было какое-то наваждение, форменное безумие. Перед моим взглядом всё время стояли горящие безумием глаза рыжей бестии, а её волосы постоянно щекотали лицо, шею, плечи — от них просто не было спасения! Ещё были её губы. Они своими прикосновениями буквально рвали моё тело на части, вгоняли в совершеннейшее неистовство, обжигали бесконечными вспышками возбуждения.
Если моя снежная королева с ослиным упрямством пыталась подмять, подчинить, то эта бестия просто набрасывалась на меня, стараясь урвать как можно больше удовольствия. Без разницы, в какой позе. Всё равно, где. Главное — получить своё. Если ей вдруг становилось особенно приятно в какой-то позиции, она требовала ещё и ещё. Она готова была прогнуться как угодно, лишь бы этот кайф никогда не кончался. И что-то мне подсказывало, что подобное поведение — отнюдь не привычно женщине, но ей, в самом деле, было всё равно.
Только в гелевом кресле мы немного угомонились. Я уселся, откинувшись на его удобную спинку; пропустил руку по спине валькирии, впиваясь ладонью в непослушные волосы; вторая рука при этом бесцельно бродила по её телу, ощупывая приятные округлости, гладя, лаская и совершая ещё множество внешне бессмысленных, но таких нужных и правильных действий. Сама Валери замерла в позе всадницы — вжалась, растеклась по бёдрам, животу и груди, словно пыталась во мне раствориться. Её головка удобно устроилась у меня на плече, руки же были погружены в гелий управляющего контура, который женщина каким-то немыслимым образом вывела над нами.
— Что дальше? — тихо спросил я, пытаясь полностью погрузиться в её волосы, добраться до невероятно милой ушной раковины.
— Сиди уж, — мурлыкнула мне в ответ. — Я уже опустила кокон. Он на такое не рассчитан, но ничего, если не вступать в бой, можно лететь и так.
— Да я не про это. Что теперь будет в наших отношениях? Я совершенно не представляю, как нужно выражать свою готовность на полную самоотдачу партнёру. Ди постоянно меня осёдлывала, ты же…
— До сегодняшнего дня я думала, что прекрасно знаю, как именно нужно обращаться с мужчиной. Оседлала бы, но не сразу.
— Скажи, Ри, ты правда вернулась из-за меня?
— Я вернулась ЗА ТОБОЙ. Чувствуешь разницу? Давай только обойдёмся без этих клятв и признаний: и так сделала столько всего, за что меня в Республике на смех поднимут. Если ты хотел услышать что-то особенное, считай, что услышал. Для меня уже всё это — за гранью фантастики. До тебя я всех понравившихся мне внешников «принимала» только на своих условиях. Ломала за пару дней, а затем начинала… принимать. Скулящих, ползающих у ног, словно собаки. С тобой всё не так: впору самой ползать у ног и урчать от счастья.
— Не ворчи. Если тебе что-то от меня нужно для самоутверждения — только скажи. А вообще-то… Давай я тебя вылижу… Как ты сказала? От киски и до шеи, а затем обратно?..
— Вылижешь. Куда ты теперь денешься? — как-то грустно вздохнула женщина. — Что-то мне подсказывает: ломать тебя было бы верхом глупости. Даже если отвлечься от того, что ты мечник, а душевную организацию мечников нужно беречь, ты и так сделаешь всё, что я хочу, и даже больше. Нет, Леон, давай договоримся: что считаешь нужным, то и делаешь, — я тебе полностью доверяю свою шкурку.
Несколько минут мы молчали. Женщина с ожесточением ковырялась в сфере управления, напоминая мне маленького ребёнка, дорвавшегося до внутренностей любимой машинки на радиоуправлении, я же пытался осмыслить всё, сказанное любовницей. Что мы имеем? Её накрыло даже больше, чем меня — вон, даже за мной вернулась. Не Диана вернулась, которая за меня на дуэли дралась, а эта… огненная ведьма. При этом она делала что-то, за что её не погладят по головке в Республике. Опять же, ради меня. Ну и ради себя, конечно — любовь такая штука, что каждый партнёр делает что-то для другого, потому что это и ему самому нужно. Эгоистичная штука любовь, одним словом. Ещё она что-то говорила про изобретательность и про моё стремление расстаться с жизнью… Стоп. А откуда ей всё это известно?
— Ри, ты готова к разговору?
— Спрашивай.
— Откуда ты знаешь, что со мной было на Земле и у внешников?
— Последние пару дней я за тобой следила с помощью земной спутниковой группировки и сетей внешников. Сложить два плюс два, чтобы построить модель твоего предшествующего акции существования на планете, было не сложно.
— Так чего не вытащила раньше?
— Понимаешь, милый, люблю смотреть со стороны на своего мужчину, — промурлыкала женщина. Незаметно высвободила из сферы управления одну руку и вдруг вцепилась мне в волосы, наклоняя голову, заставляя смотреть в её бешеные глаза. — Вибратор втыкаю, и смотрю. Не веришь? Правильно делаешь. Думаешь, в оккупированную колонию так легко проникнуть? Вот и бесилась на орбите, с ума сходила: вот он, рядом, только руку протяни… А не получается. Какой ты всё-таки дурак, Леон! Дочь Республики ради тебя через полгалактики примчалась, а ты… В чём-то непонятном её подозреваешь. Я честна с тобой. И буду честна всегда. Невзирая ни на что. Ещё настрадаешься от моей честности.