Рождение нации

Лопатин Георгий

40

Пятый штурм устроили посреди следующего дня, ромеи кинулись в атаку и… тут их встретило сразу восемь выстрелов, устроивших среди атакующих месиво из многих десятков измочаленных картечью тел. Это Рус за ночь приказал поставить на стену все пушки, как из опаляемой башни (огонь превратил ее в очень ненадежную конструкцию, ткни и посыплется, это ведь не камень и даже не кирпич, а землебитная стена), две резервные и из оставшихся двух башен, раз уж до них дело никак не дойдет.

Атакующие шокированные потерями, встали, но тут заорал их командир:

–

Вперед, выкидыши обезьян! Если доберемся до стен, то они нам станут не страшны! И помните, кто сейчас побежит, будет зарублен! Отступать только по приказу!!!

Это дало свои плоды. Авар ромеи стали бояться больше адских громыхалок и атакующие вновь с криками ярости бросились вперед. Со стены успели дать нестройный залп слегка задев отставших и нерешительных, что придало уцелевшим дополнительного ускорения и мужества.

Но и этот штурм, затянувшийся на без малого час, был отбит.

Тогда противник решил повторить финт с башнями, только теперь решили запалить всю стену.

Дым вонял как-то совсем отвратно.

– Что они там жгут? Меня аж тошнит…

– Говно, князь.

– Ясно…

Но хуже того – в работу вступили отремонтированные ромеями девять баллист, что начали швырять каменные ядра в опаляемую огнем стену и противопоставить этому было практически нечего. Все что могли делать защищающиеся, это, находясь подальше от стены, вести стрельбу навесом из тех же баллист и луков. Вот только от стрел расчеты защищались щитами, а слепой обстрел навесом из баллист был крайне неточен, по сути, попасть можно только случайно и даже пару раз действительно попали, но роли это не сыграло.

Ромеи методично долбили стену и это начало приносить плоды. Сначала они сбили всю бетонную облицовку, а потом стали разрушать саму землебитную стену, что была сильно пересушена огнем, что поддерживали днем и ночью.

– Князь, еще немного и стена обрушится…

– Вижу… Тащите все подготовленные для строительства блоки и начинайте разбирать только что построенные дома. Будем ставить стену, чтобы образовался загон.

Воины повеселели, оценив задумку князя и стену выстроили за одну ночь. Невысокую, всего в пару метров высотой, но этого было более чем достаточно для уничтожения прорвавшегося в горд-крепость врага. Дротики, что метались фактически в упор, пробивали хлипкую броньку пехотинцев. Собственно у ромейской пехоты ее как таковой и не имелось, в лучшем случае кожа, у кото-то Рус заметил жилетки из толстых круто просоленных пеньковых канатов. Ну и стрелами всех утыкали, устроив перекрестный обстрел. А под конец еще и пушки жахнули, превратив все в кровавый фарш.

В этой атаке ромеи потеряли больше всего воинов, больше тысячи и осознав, что попали в ловушку стали спешно отступать.

Рус тряхнул головой. Ему на миг показалось, что он видел Комана, что умудрился уцелеть в этом месиве и уйти в числе считанных десятков человек.

«Привидится всякое дерьмо с угара замешанного на этом самом дерьме», – подумал он.

И пока авары решали, что делать дальше, обороняющиеся стали спешно восстанавливать внешнюю стену, благо, что противник истратил большую часть

снарядов для баллист.

Прошло еще пара дней и авары снова стали тащить из леса стволы больших деревьев. Снова сложили огромное кострище и запалили. Пока горело один костер, авары продолжали таскать деревья складывая кострища вокруг города крепости.

Люди заволновались. Да и Рус был далек от спокойствия, поняв, что им приготовили.

– Удушить собрались… будут зажигать костры один за другим в зависимости от направления ветра…

Князь поморщился от дыма, от которого уже начинала болеть голова.

План трещал по швам. Вообще, Рус надеялся, что он хорошенько причешет не только ромеев, но и самих авар под стенами и когда те потеряют кучу воинов, будет еще больше раненых, и упадет их боевой дух, тут-то и выскочит «из-за холмов» Славян.

Но как всегда бывает в таких случаях, что-то пошло не так.

В надежде, вернуть все в прежне русло, он организовал ночную вылазку и несколько десятков воинов обстреляли подготовленные завалы дров зажигательными стрелами. Завалы сгорели, но это ничего не изменило. Авары натаскали древесины еще, только теперь устроили мощную охрану.

Противник поджигал одну кучу дров за другой и Русгард постоянно находился в задымленном состоянии. Лишь пара дней всего стоял штиль, а однажды прошедший дождь стал истинным спасением, но это все лишь отстрачивало неизбежное. Люди уже валялись без сил ибо любое движение тут же приводило к тому, что голову словно пронзал стилет.

Требовалось что-то сделать, но Рус не представлял что и ему было неуютно под взорами воинов, ожидавших от него чуда. Ну как же, он же Финист, любимец богов. Так где-же эта божественная помощь? Вот какой вопрос видел князь в глазах доверившихся ему людей.

Чтобы хоть ненадолго укрыться от рвущих душу взглядов, Рус самым позорным образом сбежал в свой дворец и более того, скрылся в детской, где его будут искать в последнюю очередь.

Семья конечно же была эвакуирована из города и находилась у родичей.

Рус, бездумно перебирал игрушки, что хранились в сундуке, все эти пошитые медвежата, мячики, вырезанные кони на колесиках, кубики, колечки и многое другое. Даже не сразу понял, что в комнате воздух хоть и затхлый, но без дыма, так что вдыхал он его полной грудью словно это свежий горный воздух наполненный озоном.

С невольной мысленной молитвой с просьбой о помощи поднял с закрытыми глазами голову верх. Подняв веки, увидел слегка раскачивающуюся деревянную птицу – пожалуй самая популярная игрушка среди детей. Ну как же, она символизирует самого Финиста.

Рус как-то попробовал себя в резьбе по дереву, причем сделал не просто тело и два крыла, прибив их гвоздями, а из цельного куска дерева с раскрытыми крыльями и хвостом. Видел он как-то такое в свое время по телевизору, делали мастера-резчики. И надо же, получилось. Правда потом нашлись мастера, что делали таких птиц на гораздо более высоком профессиональном уровне, но вот эта первая его поделка, раскрашенная в красные, желтые и черные цвета детьми, висела у него над головой и покачивалась.