Рождение новой России
Шрифт:
Петр до конца своей жизни так и не мог «очистить пшеницу от плевел» и, европеизируя Русь, вводил и то, что было необходимо для ее дальнейшего развития и укрепления, и то, что было бесполезно и чужеродно и вызывало законное недоумение и недовольство.
Недаром А. К. Толстой в своей шуточной «Истории государства Российского» писал о Петре, о его поездке за границу:
Вернувшись оттуда, Он гладко нас обрил, А к святкам, так, что чудо, В голландцев нарядил.Засоряя
«Кашица», заваренная, по образному выражению А. К. Толстого, из «заморских круп» государем Петром Алексеевичем, так как свои крупы были «сорные», оказалась и «солона», и «крутенька», а расхлебывать ее пришлось «детушкам».
Петр, правда, говорил, что Западная Европа ему нужна на десять лет, а потом он повернется к ней спиной и провозгласит: «Да будет отныне в России все русское», но это были слова, мало вязавшиеся с действительностью.
Со времен Петра берет начало так иронически встреченное русским народом (о чем, как мы увидим дальше, говорит русское народное творчество) и так глубоко укоренившееся среди русской знати то самое «чужебесие», преклонение пред всем «иноземным», «заморским», против которого в царствование «Тишайшего» так ратовал верный сын славянства Юрий Крижанич.
Именно оно привело к тому, что все свое, русское казалось грубым, «варварским», «низким», а на все «заморское» взирали с обожанием; с отвращением относились к родному языку и заменили свою замечательную, богатую и красивую русскую речь «язычием» вначале голландско-немецким, потом французским; позволили приезжим чужестранцам сомнительного происхождения и с темной биографией, «заморским» и своим, «истинно-русским», как они сами себя называли, немцам из потомков остзейских баронов сесть на шею народу.
И если грозного царя Петра вся эта иноземная свора боялась и не решалась действовать открыто, то, когда на престоле оказались его бездарные преемники, «напасть немецкая» развернулась вовсю и своей деятельностью во всех порах Российского государства ввела режим страха и угрозы, безначалия и казнокрадства, насаждая культ преклонения перед всем иностранным.
С 1700 г. Петр ввел в России принятое в европейских странах летоисчисление «от рождения Христова» вместо летоисчисления «от сотворения мира», принятого в древней Руси. Новый год начинался теперь с 1 января, как во всем мире, а не с 1 сентября, как это было на Руси до реформы.
В 1703 г. сперва в Москве, а затем в Петербурге стала издаваться первая русская газета «Ведомости», которую редактировал сам Петр. Неудобный старый церковно-славянский шрифт Петр заменил своего же изобретения латинизированным шрифтом, которым, с небольшими изменениями, мы пользуемся сейчас. В 1710 г. этот гражданский шрифт был введен повсеместно.
С 1704 г. были установлены определенные правила градостроительства. В Москве, в Кремле и Китай-городе было разрешено строить только каменные дома. В Петербурге строились дома определенного образца. Введено было мощение улиц булыжником и уличное освещение.
В 1702 г.
Петр настойчиво изменял быт дворянства и купечества. Внешне русские дворяне уже ничем не отличались от своих западноевропейских собратьев. Одевались они в иноземное платье, пудрили свои парики, в их языке было много иностранных слов и оборотов речи. В своем обращении друг с другом дворяне руководствовались трижды издававшейся по приказу Петра книгой «Приклады, како пишутся комплименты разные», в быту — книгой «Юности честное зерцало», где глубокомысленно советовалось: «Обрежь свои ногти, да не явится, якобы оные бархатом обшиты… Не хватай перьвой в блюдо и не жри, как свинья… Не сопи, когда яси… Ногами не мотай, не облизывай перстов, не грызи костей. Зубов ножом не чисти… Ешь, что перед тобой лежит, а инде не хватай… Над ествой не чавкай, как свинья, и головы не чеши… Часто чихать, сморкать и кашлять не пригоже… Около своей тарелки не делай забора из костей, корок хлеба и прочего».
26 ноября 1718 г. был обнародован указ об ассамблеях. «Ассамблеи, — говорилось в указе, — слово французское, которого на русском языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать: вольное в котором доме собрание или съезд делается не для только забавы, но и для дела; ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава. А каким образом оные ассамблеи отправлять: то определяется ниже сего пунктом». Далее следовали подробно разработанные правила устройства ассамблей.
Ассамблеи устраивали поочередно знатные люди. В одном зале танцевали, в других комнатах пили, курили, играли в шашки, шахматы, карты, вели деловые разговоры. Танцевали да упаду, пили тоже до упаду, особенно когда в дело вступал знаменитый «кубок большого орла» — огромный бокал, который должен был выпить провинившийся в нарушении ассамблейных правил. Часто этот бокал преподносил виновнику сам Петр — большой любитель ассамблей. Когда хмель ударял в дворянскую голову, наспех нанесенная позолота европейского «политеса» слетала, «благородные» дворяне валялись пьяные, ругались и дрались. Девицы и дамы, осовелые, тупо поглядывали по сторонам, не произнося ни слова, или танцевали так же молча и деловито, до полного изнеможения.
С таким же рвением, с каким он заставлял русских людей стричь бороды, надевать парики и камзолы и танцевать на ассамблеях, Петр старался приобщить русское общество к просвещению европейских стран.
Всюду, куда бы ни приезжал Петр, он прежде всего со свойственным ему страстным влечением ко всем отраслям знания знакомился с учеными, посещал академии, музеи, университеты, лаборатории, искал «раритеты», «монстры», «куриозите».
В Амстердаме он подружился с бургомистром Витзеном, географом и этнографом, и связь между ними не прекращалась и в дальнейшем. Немало различных «куриозите», минералов, рукописей получил Витзен от не забывавшего его русского царя. Здесь же Петр посетил кабинет знаменитого анатома, изобретателя способа сохранения анатомических препаратов — доктора Райша и очень интересовался его трудами.