Рождение Орды
Шрифт:
Как и раньше, душу Нер'зула затопила радость.
Но все же, несмотря на утешающие и приободряющие слова, сердце тронула тупая саднящая боль.
Так хотелось бы поговорить с женою…
Когда Гул'дан принес послание, Нер'зул пребывал в глубоком раздумье. Подмастерье, поклонившись, протянул кусок пергамента, задубевшего от засохшей синей жижи.
— Что это? — спросил шаман, глядя на заскорузлый пергамент.
— Это нашли у дренея, шедшего с юга.
— Шел отряд?
— Нет, один-одинешенек, безоружный. Дурень
Гул'дан хохотнул презрительно.
Нер'зул вдруг понял: синие пятна на пергаменте — кровь дренея. Что же погнало глупца в одиночку и без оружия в самое сердце земель клана Призрачной Луны? Развернул пергамент осторожно, стараясь не изломать, начал читать. Но не успел и вчитаться, как все вокруг озарилось сиянием — и оба шамана пали ниц.
— Прочти же вслух, о великий Нер'зул! — раздался мягкий голос Кил'джедена. — Раздели знание со мною и с верным учеником!
— Конечно, как вам угодно, о господин! — ответил Нер'зул послушно и поспешно.
А когда читал, впервые после памятного разговора с возлюбленной Рулькан, ощутил сомнения.
Hep 'зулу, шаману клана Призрачной Луны, шлет приветствия Велен, пророк народа дренеев. В последнее время многие из нашего народа подверглись атакам орков, причина чего мне непонятна. Долгие годы наши народы жили в мире и взаимопонимании — в состоянии, устраивавшем нас обоих. Мы никогда не поднимали оружия против орков, а однажды нам посчастливилось спасти жизни двух молодых орков, безрассудно подвергших себя опасности.
— А, я помню, — прервал Гул'дан. — Дуротану, нынешнему вождю Северных Волков, и Оргриму Молоту Рока.
Нер'зул кивнул рассеянно и продолжил читать:
Быть может, дело всего лишь в странном и трагическом недоразумении? Нам хотелось бы узнать, в чем дело, разрешить возможные сомнения. Мы хотели бы говорить с вами, чтобы предотвратить дальнейшую бессмысленную гибель орков и дренеев.
Как я понимаю, гора, называемая вами Ошу'гун, священна для вашего народа — там живут мудрые духи ваших предков. Хотя гора эта издавна важна также и для дренеев, мы всегда уважали ваш выбор ее в качестве священного места. Однако пришло время признать: объединяет нас куда большее, чем разделяет. Среди моих людей я зовусь пророком, ибо временами меня посещают мудрые прозрения. Я стараюсь вести свой народ к разуму и миру — так же, я уверен, как ваши вожди свои кланы.
Давайте же встретимся с миром у места, столь важного для наших рас. На третий день пятого месяца я с небольшой группой пилигримов приду к священной горе, дабы проникнуть в ее недра. Все мы придем безоружными. Я приглашаю вас и всех, кто пожелает, присоединиться к нам в этом месте магии и силы, дабы попросить существ намного мудрее нас исцелить рознь и горе, возникшие между нами.
Во имя
Гул'дан заговорил первым — или, точнее, первым рассмеялся.
— Какое высокомерие! О мой господин, великий Кил'джеден, эту возможность нельзя упускать! Главарь врагов является на убой, будто теленок копытня, безоружный, считая в глупости своей, что мы ничего не знаем о злобных намерениях дренеев! И он еще думает осквернить Ошу'гун!
Он умрет, прежде чем нечестивое его копыто коснется хотя бы тени священной горы!
— Я доволен сказанным тобою, о Гул'дан! — пророкотал дружелюбный голос Кил'джедена. — Нер'зул, слова твоего ученика мудры.
Нер'зул хотел ответить, но язык будто прилип к нёбу. Дважды раскрывал рот напрасно и лишь на третий выпихнул хриплые, грубые слова.
— Не стану спорить — дреней опасны, — выговорил, запинаясь. — Но мы же не гронны, чтобы убивать безоружных.
— Но курьера мы убили, — заметил Гул'дан. — Безоружного и даже пешего.
— Зря! — рявкнул Нер'зул. — Его следовало взять в плен и немедля привести ко мне, а не убивать!
Кил'джеден ничего не ответил, но его алое сияние окутывало Нер'зула, пытающегося нащупать верные слова.
— Ему не дадут осквернить священную гору, не сомневайся, мой ученик. Но я не позволю убить его, прежде чем смогу поговорить с ним. Кто знает, что может нам открыться?
— Да, — подтвердил Кил'джеден, и голос его лучился добром и теплотой. — Боль заставляет раскрыть многое.
Верховный шаман был поражен, но чувств не выдал. Это чудесное доброе существо желает, чтобы он, Нер'зул, пытал Велена? Внутри всколыхнулись предвкушение, смутная радость — но и отвращение. Нет, такого он не сделает — не сейчас.
— Мы будем ждать, — заверил он и господина, и ученика. — Он не уйдет.
— Господин, — выговорил Гул'дан медленно. — Можно ли мне предложить?
— Говори.
— Ближайший к горе клан — Северные Волки. Пусть они захватят Велена со свитой и приведут к нам. Их вождь испробовал гостеприимства дренеев. И хотя Северные Волки не мешали нам, я не припомню, чтобы они нападали на дренеев. Так мы убьем двух птиц одним камнем: захватим главаря дренеев и проверим преданность вождя Северных Волков общему делу.
Нер'зул чувствовал, как две пары глаз впились в него: маленькие карие глазки ученика и огромные пылающие очи господина. Предложенное Гул'даном казалось мудрым. Но почему так неохота соглашаться?
Сердце билось неровно, на лбу шамана выступил пот. Наконец решился сказать — и обрадовался, услышав свой голос, неожиданно сильный.
— Я согласен. Это хороший план. Подай мне перо и пергамент — я уведомлю Дуротана о его долге.
Глава 10
Более всего я гордился отцом, когда Дрек'Тар рассказал мне историю о посольстве Велена. Я по себе знаю, как трудно временами принять ответственное решение. Своим поступком отец ничего не приобрел, а мог потерять многое.