Рождение Патриарха
Шрифт:
— Понял, — не стал я спорить со столь разумными рекомендациями, рефлекторно проверив наличие оных перчаток на поясе. Как и всю прочую одежду с оружием, перчатки мне давно выдали, но те мне были великоваты, так что большую часть времени я ходил без них. — А этот информатор, он кто?
— Наёмник из Тэшвейна. Это городок здесь на юге. Стоит на основном торговом тракте и речной переправе в южные долины.
— И этот наёмник в основное время работает на город?
— Да, охраняет порядок на улицах, ворота и по окрестностям в патрули ходит, когда его очередь.
— А как мы его завербовали?
— В одном из дальних патрулей, когда его отряд на постоялом дворе остановился. Сначала присмотрелись,
— А если бы он отказался и за оружие схватился?
— Так не по-дурному же мы предлагали, и говорю — присмотрелись сперва. Падких на деньги людей легко заметить. Это пока ты молодой, в людях не разбираешься, а как за тридцать-сорок тебе перевалит, крысу от овечки сразу отличишь. Только ты ему про крысу не сболтни, — сразу предостерёг меня бывший охотник, — пусть думает, что мы его уважаем, как полезного человека. Они такое любят.
— Они?
— Ну, они — люди, — вновь пожал плечами мой учитель по выживанию в дикой природе. — Информаторов время от времени менять надо, а то много узнают или решат на покой уйти, — продолжил он наставительным тоном. — Но этот ещё полезный — резать его будем года через два, а пока пусть считает себя уважаемым партнёром — лучше работать будет.
— Ясно… — односложно ответил я. — А много он сообщает полезного?
— Когда как. Большие торговые караваны, что по главному тракту двигаются, нам неинтересны. Даже малые группы на основном тракте лучше не трогать. Там и далеко слишком от дома — слабость накатывает, и следы боя обнаружат быстро, а это почти наверняка погоня и поиски. Сами отдельные патрули нам, может, и не опасны, но начни мы сильно наглеть, города и большую облаву организовать могут — они тут с торговли живут и убийства своих солдат не простят. А на большую облаву могут не только рейнджеров-авантюристов нанять, чтобы следы вычислить, но и магов со священниками. Поэтому интересны нам только мелкие торговцы, которые по сельским дорогам ходят или в горные деревни идут. А таких хоть и хватает, но об их планах заранее не очень легко узнать, так что по-разному бывает…
В следующие несколько часов я узнал не то чтобы массу нового, но, скажем так, те подробности о жизни общины, которые раньше по большей части обходили меня стороной. Суммировать их можно было лозунгом: «Как грабить и резать округу, чтобы никто не заметил». Кроме шуток! Пусть по своей сути мои новые сородичи являли собой чистой воды банду разбойников, а наш «атаман» очень любил всякие брюлики с прочими «золотыми унитазами», но в первую очередь интересовали нас всё же не мирские богатства, а банальная кровь, потому зачастую вампирской общине было предпочтительнее вырезать переезжающую куда-то крестьянскую семью, чем странствующего торговца с охраной, везущего дорогой и легко реализуемый товар. Отсюда и плясала вся наша тактика, позволяя при сохранении многолетней регулярности массовых убийств оставаться незамеченными официальными властями.
Край у нас был северный и довольно суровый, лето вроде бы и не слишком короткое, но холодное. Почти никогда не радующее людей настоящими жарой и зноем, зато промозглым ветром и дождями — очень даже, отчего и кутающиеся в плотные плащи с капюшоном путники, никогда не снимающие днём перчаток, тут и не вызывали вопросов на постоялых дворах даже в середине лета. Различного рода конфликтов между административными центрами, в том числе и с пограничными стычками и взаимными набегами, тоже хватало. Как и орков всяких, что могли и сами с гор спуститься, чтобы пограбить, и в наёмники податься как раз по случаю очередного обострения отношений между городами-государствами, которым лишнее пушечное мясо в
Так мы и топали сквозь лес, скрашивая однообразность пути воспоминаниями и разного рода хвалебными байками о былых деньках со стороны моего провожатого и «восторженным вниманием» с моей, пока небо не начало светлеть. Данный факт разговоры резко оборвал, а вот скорость шага ускорил. Очевидно, его благородие лорд Миртел не стал утруждать себя уточнением точного времени, когда загорелся идеей отдать приказ на наш поход, в результате чего спокойно дойти до точки, где можно было переждать день, мы за тёмное время суток не успели. И вот тут началось.
Лес — он ведь только кажется непроглядным и полным укрытий, а как солнышко взойдёт, да на ясном небе, так под самым густым кустиком начинает припекать. Эдгар, что уже имел похожий опыт, заранее построил наш маршрут так, чтобы при восходе солнце светило в спину, что плотно закрывалась плащом, но ощущения всё одно были такими, будто стоишь под потоком очень горячего и сухого воздуха и при этом на плечах несёшь мешка два картошки. А ещё предгорья — это предгорья. Это очень неровная, холмистая местность, в нашем случае ещё и поросшая первозданным лесом, где никогда не было толп туристов, сжигающих сухостой на шашлыки, или парковых служащих, расчищающих пространство между деревьями. Идти только и исключительно по прямой в таких условиях просто невозможно.
И именно это привело к тому, что я, пусть и крайне неприятным образом, узнал, что всё-таки могу переносить открытый солнечный свет.
Это было тяжело, чертовски тяжело! И больно. Но экспериментально выяснилось, что если стиснуть зубы и терпеть, волевым усилием настраивая себя на какую-то форму противодействия, то вместо того, чтобы гореть заживо, я всего лишь получаю ожоги. Болезненные, мучительные, дёргающие при каждом неудачном движении, но всё-таки просто ожоги, а не горстку пепла.
Мой спутник, в силу куда большего опыта, эксцессов, подобно подставлению морды под прямые солнечные лучи на повороте, избежал, но когда мы добрались до замаскированной землянки под старым упавшим деревом, завалился туда в состоянии немногим лучше, чем моё. Вход в землянку загораживала куча елового лапника, и, кое-как завалив оный вход за собой, мы добрых полтора часа тупо сидели, приходя в себя да цедя кровь животных из тех самых зачарованных стеклянных фляг, что были у обоих. О чём думал Эдгар, я понятия не имел, но у самого в голове крутились исключительно нецензурные мысли и картины того, что и куда нужно запихнуть лорду Алехандросу ради восстановления справедливости и просто кармического баланса мира.
Более-менее оклемались мы только к закату, проведя весь день в мрачном молчании. Не особо тянет на поболтать, когда ты сидишь в тесной землянке с ожогами, давишься штукой, от которой тебя реально может вырвать, но ничего лучше в запасе тупо нет, да ещё и ощущаешь над головой «паяльную лампу». Пусть в сём убежище солнечный свет нас не доставал, но оно было всё-таки недостаточно глубоким и недостаточно надёжным для того, чтобы чувствовать себя комфортно чисто с психологической точки зрения. В общем, с закатом мы вздохнули с облегчением, а там и двинулись в путь.