Рождение Патрика

Финн Глеб

«Сейчас всё решится», — подумал я.

Самое интересное, что никакой агрессии по отношению к себе я не чувствовал. И как гром среди ясного неба:

Мммать, моё тело выгнулось, электрический разряд прошёл сквозь меня. Вдруг запищали какие-то датчики, кто-то ругнулся по-немецки, и послышался топот ног. Но меня сейчас это мало волновало. Немецкая речь! А я знаю немецкий, первые хорошие новости за сегодня. Снаружи послышались торопливые шаги и громкая речь.

— Деда, я не хотела, — произнёс девичий голос, — Я только диагностику пустила, а он возьми и очнись.

— Моник, у него взрыв источника, — строго произнёс мужской голос, — Ему нельзя сейчас вливать энергию. Его специально ввели в кому, чтобы источник оставался неактивным.

«Нет, сейчас не время просыпаться», — решил я и, зачерпнув остатки энергии, отправил своё тело в анабиоз.

Все мои

жизненные процессы замедлились, и датчики перестали пищать.

— Странно, — произнёс тот же голос, — неужели просто сбой аппаратуры?

— Вот видишь, деда, я ничего такого и не сделала.

— Хм, а если я попробую? — произнёс мужчина.

И чужая энергия начала растекаться по организму. Вреда она не несла, но вот её направление меня напрягло. Закручиваясь по спирали, энергия устремилась к источнику.

«Ну уж нет, хватит с меня», — решил я и прилагая последнии усилия, раскрутил спираль в обратную сторону.

— Хм, странно, — раздалось на немецком — Катарин, я навещу вас завтра, пока не трогать больного, если будут ухудшения звонить мне в любое время, довольно любопытный случай.

Они ещё раз проверили все замерения и удалились из палаты. Фуф, обошлось. Я выиграл для себя немного времени и получил ценную информацию.

Так, что мы имеем? Во-первых, немецкий язык, а я его знаю в совершенстве, как и ещё семь языков, так что проблем с общением не будет. Во-вторых, девочка сумела влить в меня энергию, такого я раньше не встречал, этот мир определённо отличается от моего. И в-третьих, она сорвала с меня печать, теперь мой источник получает внешнюю энергию, и этим надо заняться в первую очередь. Прежде всего, надо поставить ограничитель на потребление энергии, пока я не исправлю его стенки. Треть источника для меня сейчас более чем достаточно, поставив ограничитель, я начал исследовать, что же собственно произошло. Для начала цвет энергии: цвет моей энергии был насыщенно-фиолетовым. Что-то мне подсказывало, что мой бледно-голубой в прошлом мире уступает фиолетовому. А вот энергия, которую пытались влить в меня, была зелёного цвета. Значит, энергия в этом мире различается. Это очень и очень интересно, но нужна дополнительная информация, поэтому перейдём к тому, что можно выяснить. Я запустил общую диагностику. Что ж, носителем моего сознания является парень 14–16 лет. Это радует, молодое, здоровое тело без всяких отклонений. Теперь нужно выбраться из той переделки, куда я попал. Следующий этап — это исправление стенок источника. Очертив контур стенок, я пустил энергию. Это займёт время, изломанные контуры стенок нужно будет выпрямить. Надеюсь, что это не займёт много времени. Вроде всё, что мог, я выяснил, теперь можно и «просыпаться», и я вывел свой организм из анабиоза. Запищали датчики, и послышался топот ног.

****

— Нуус, как твоё самочувствие, молодой человек? — спросил меня дородный лысый мужчина с усами, похожими на усы Эркюля Пуаро. Как потом оказалось, его фамилия действительно была Пуаро, и он был главой имперского рода Пуаро. Помню, что это меня изрядно позабавило, когда я об этом узнал. Он явился на третий день после того, как я пришёл в себя. Ох, я тогда устроил настоящий переполох. Прибежавшая санитарка, увидела меня сидящим на кровати, испуганно вскрикнула и пулей вылетела из палаты. Вскоре мою палату посетил, наверное, весь персонал больницы, включая симпатичную главврача, но увы и ах, моё тело лишь обозначило интерес. Мне радостно сообщили, что меня подобрали на улице. Никаких документов я при себе не имел, а так как состояние моё было критичное, то меня сразу ввели в кому. Следующие три дня меня исследовали, как будто я был наследником короля. Неспроста всё это, подумал я про себя, и держался настороженно. Для начала забрали все возможные анализы, включая ДНК-тест, затем, выяснив, что я ничего не помню, повезли фотографировать мой мозг. Томограф показал те самые стёртые зоны в мозгу. Начались всевозможные тесты, начиная от знания языков, заканчивая правом и мировой историей. Для себя решил, что точные науки и языки, которые я знаю, не буду скрывать, но чего не знаю, того и не знаю. Я не хотел, чтобы меня признали полностью недееспособным. Вдруг решат выделить опеку или разобрать на органы, кто знает, что это за больница такая. Потом пошли психологи, и даже приходил социальный работник, пытаясь понять, как меня регистрировать. Так что время пролетело быстро и интенсивно, у меня даже не было времени глянуть местные новости. И вот, спустя три дня консилиум вынес вердикт — частичная амнезия. И в ту же минуту в палату вошёл сам Пуаро.

Он,

хоть и выглядел комично, но сразу было видно, что он здесь главный и от его решения будет зависеть моя судьба. Его внимательный взгляд искал бреши в моей обороне. Я не питал иллюзий на то, что подобранного с улицы парня будут опекать такой заботой просто так. Значит, дело либо в прошлом этого парня, либо в моем подселении. Поэтому эту встречу я встретил максимально подготовленным. Мой мозг сейчас работал на пределе своих возможностей. Я улавливал каждое изменение мимики на его лице, а усиленные органы осязания смогли бы уловить любое изменение состава потовыделения. Согласен, это звучит не очень, но именно выделение ферментов влияет на запах пота. Именно по запаху животные определяют страх, возбуждение или близкую смерть. Люди давно утратили эту способность, но не все. Я долго работал над этим и могу сказать, что базовое состояние оппонента я определяю довольно легко. Например, состояние липкий страх — это когда пот не испаряется с тела, а наоборот, остаётся на нём, как будто липнет к телу, я определяю легко. Но ладно, я опять увлёкся. Может, позже расскажу, как всё это происходит. Так что вернёмся к разговору.

****

— Ну, как самочувствие, молодой человек? — спросил он меня.

— Спасибо, хорошо, — замялся я.

— Можешь называть меня господин лекарь, — верно поняв моё замешательство, ответил Люк Пуаро.

— Спасибо, хорошо, господин лекарь, — повторил я.

— Это отлично, это просто замечательно, — листая мой больничный лист, задумчиво кивнул он.

— А вот скажи, как так получилось, что ты способен решать химические задачи второго курса университета? — спросил он, уставив на меня немигающий взгляд.

И практически сразу я ощутил давление на подкорковые структуры мозга. Ясно — примитивный детектор лжи, он хочет прочитать активность амплитуды моего мозга. Типа я не готов к вопросу и разволнуюсь сейчас. И хоть вопрос и впрямь застал меня врасплох, но предварительная работа была выполнена заранее, и что-то такое я предполагал, поэтому мой мозг был запрограммирован работать в одном и том же ритме.

— Не знаю, господин лекарь, — пожал я плечами.

На что он лишь хмыкнул, давление ослабло, и лекарь снова погрузился в чтение истории болезни. Мда, с химией я дал маху. Быстро прокрутив в памяти тесты, итак, первый день — базовые тесты: химия, языки, математика, физика. Второй день — то же самое, но более сложное. А вот вечером второго дня была только продвинутая химия. И как я этого не заметил? Замордовали проверками, вот и упустил. Химия же для меня главная наука, ведь умение синтезировать — это главное для менталиста. Любое воздействие на организм есть химическая реакция. Неудивительно, что я даже не заметил подвоха, ведь химию я знал досконально. А дядечка крут, как ловко он меня просчитал. Отличный соперник мне попался. Я даже почувствовал себя Штирлицем под колпаком у Мюллера.

— А языки, — поинтересовался он. — Неужели ты знаешь восемь языков?

— Что, простите? — вынырнув из раздумий, автоматически спросил я. — Извините, задумался, господин лекарь.

— О чём задумались, юноша? — живо встрепенулся он.

«Ага, фиг тебе, нету у вас методов на Костю Сопрыкина», — подумал я.

— Вы вот брали у меня ДНК-тест, может быть, вы выяснили, кто я и где мои родители, господин лекарь? — невинно спросил я.

На меня уставился тяжёлый, немигающий взгляд. Не верит? Ну и хрен с ним, доказать он ничего не может, поэтому я принял вид полудурковатого подростка с полуоткрытым ртом. Надо играть роль до конца, мне ведь сейчас, судя по замерам, четырнадцать лет.

— К сожалению, нет. Твоего ДНК нет в нашей базе данных, но одно могу сказать: вы ирландец, юноша.

Здрасти, приехали! Я, Кац, стал ирландцем, католиком. Хорошо, что хоть моя мама этого не слышит. А что сказала бы тётя Фира?

— Мммммм, а это хорошо или плохо, господин лекарь? — невинно спросил я.

— Это неожиданно, юноша, — покивал головой он и добавил: — и очень опасно.

**** Те же дни, Венский Императорский дворец ****

Из-за массивного стола в центре комнаты высилась фигура Императора Карла V — властная, угрожающая и монументальная. Упивающийся своей властью, он не мог скрыть своего недовольства, когда его приближенные подавали отчеты о неисправностях в государстве. Не вынося полумер, он давал указания, мечтая о единстве и процветании своего королевства. На противоположной стороне стола сидел Альберт Клопп. Черноволосый франт, он предпочитал костюмы светлых тонов, что только подчёркивало его статус. Он смотрел на Императора Карла V без подобострастия, но с уважением.