Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке

Вульпиус Рикарда

Однако эта надежда оказалась иллюзией. Татищев пришел к выводу, что практика заложничества вела в тупик: часто башкирам удавалось обмануть российскую сторону при предоставлении заложников. Они выдавали своих заложников за сыновей почтенных старшин, но в действительности посылали ничего не значащих представителей этнической группы, с которыми никто из них не считал себя связанным. Или же башкиры действительно посылали заложников из «лучших и почтеннейших» кругов, но тогда в башкирских волостях не хватало тех, кто мог бы обеспечить спокойствие и порядок 395 .

395

Асфандияров. Институт аманатства в Башкирии. С. 18.

Поэтому уже весной 1736 года Татищев попытался продолжить начинания Анны Иоанновны и не рассматривать заложников исключительно как залог и средство оказания давления. Он старался использовать башкирских заложников как посредников в переговорах с восставшими членами их этнической группы 396 . Но попытка оказалось неудачной во всех отношениях.

Башкирские заложники, едва оказавшись внутри своей этнической группы, отказывались от своей миссии и сами принимали активное участие в восстаниях. Приобретенные ими знания о российской стороне даже помогали им выступать в роли предводителей грабительских набегов 397 .

396

Торопицын. Институт аманатства. С. 69.

397

Сказка переводчика И. Г. Дуракова в канцелярию Главного правления казанских и сибирских казенных заводов о поездке его в пределы Сибирской дороги с объявлением о взятии аманатов с башкир, не принимавших участия в восстании // МпиБ. Т. 6. № 89 (28.04.1736). С. 163–164; Асфандияров. Институт аманатства в Башкирии. С. 18.

В конце 1736 года Татищев на основе опыта с башкирами пришел к выводу, что взятие в заложники подданных не только «неприлично» и слишком затратно из-за необходимости их содержать, но и малоэффективно. Гораздо более действенным для покорения башкир он считал окружение их новыми крепостными сооружениями и укрепленными линиями 398 . Когда год спустя императрица назначила его преемником умершего Кирилова на должность главы Оренбургской экспедиции, Татищев почувствовал, что настало время для реализации реформаторской идеи Анны Иоанновны. Впервые в истории российско-казахских отношений он при поддержке Кабинета министров назначил казахских старшин третейскими судьями в спорах между российскими купцами и казахами. За это они получали государственное жалованье 399 .

398

Подробнее о политике Татищева по окружению башкир путем строительства укрепленных линий, которую он проводил совместно с Иваном Кириловым, см. в гл. 4.2.

399

Именный, данный из Кабинета Ее Величества тайному советнику Татищеву. Об определении в Оренбурге двух киргизских старшин, для прекращения ссор между приезжающими туда купцами // ПСЗРИ. Т. 10. № 7657 (16.09.1738). С. 614–618, пункт 5, здесь с. 615; Крафт. Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург, 1898. Хронологический перечень Высочайших грамот, указов и узаконений. № 16 (16.09.1738). С. 6; Торопицын. Институт аманатства. С. 65.

В Астрахани Татищев стремился к тому, чтобы наладить работу «судебного органа» под названием «Татарская контора» или «Контора калмыцких и татарских дел», и дал людей в помощь главе этого органа – почти всегда пьяному мирзе Урусову. Однако работа этого первого «суда» провалилась, поскольку многие судьи не только почти не говорили по-русски, но прежде всего не знали ни татарских, ни российских законов 400 .

Однако эти трудности не привели к прекращению попыток найти альтернативу заложничеству. По аналогии с «Конторой татарских и калмыцких дел» Елизавета Петровна инициировала учреждение новых «судебных органов» во всех городах Астраханской губернии. Астраханские дворяне с 1742 года возглавляли эти суды вместе с калмыцкими «судьями» 401 . Впрочем, полный отказ от традиционного заложничества по-прежнему казался российскому правительству слишком опасным. Поэтому даже в пределах Астраханской губернии калмыки и татары по-прежнему также удерживались в российских крепостях параллельно с существованием «судебных структур» 402 .

400

Татищев. Мнение Татищева об управлении юртовскими татарами и о разверстании земель между ними // Он же. Записки. № 226 (11.11.1745). С. 316–319, здесь с. 318; Торопицын. Институт аманатства. С. 65. – Капитан Лука Шихматов, назначенный судьей с 1737 года российской стороной, также оказался неудачным выбором, и его пришлось быстро заменить капитаном Астраханского гарнизонного полка Владимиром Копытовским. Попов. Татищев и его время. С. 325–326.

401

Реляция Астраханского губернатора Татищева от 7 марта [1742] // Архив князя Воронцова. Москва 1870–1875. Т. 1. С. 318; Торопицын. Институт аманатства. С. 66. – До сих пор ничего не известно об успехах или неудачах этих «судов» Астрахани.

402

Торопицын. Институт аманатства. С. 66.

3.5. АМАНАТСТВО В РАЗЛИЧНЫХ МОДЕЛЯХ

Двойственный подход к продолжению практики заложничества демонстрировал борьбу различных сил и противоположных взглядов внутри имперской элиты. За кулисами между реформаторами и традиционалистами разгорелся спор о том, есть ли вообще будущее у заложничества. Этот конфликт, в последующие десятилетия отразившийся в зигзагообразном курсе царского правительства, лучше всего можно проиллюстрировать на примере действий российских властей по отношению к тем подданным, которые вошли в ее состав только в 1730-х годах и, следовательно, еще не были знакомы с российской имперской практикой, а именно с казахским Младшим жузом. Обращение с этим жузом – представлявшим с точки зрения царского правительства геополитически

наиболее важную этническую группу южных степных народов – особенно наглядно демонстрирует трансформацию заложничества в XVIII веке и тезис о вкладе, который этот период внес в историю империи.

Через заднюю дверь: введение заложничества у казахов

После того как в мае 1734 года Анна Иоанновна выступила за отказ от прежнего метода взятия заложников во взаимоотношениях с казахами, царская администрация впервые нарушила многовековую традицию взаимодействия с нехристианскими этническими группами и в жалованной грамоте о принятии казахов в российское подданство не предъявила требований о предоставлении заложников. Вместо этого Тевкелев, полномочный представитель на переговорах о принятии в подданство, потребовал от предводителя казахского Младшего жуза Абулхаир-хана, чтобы тот «добровольно» и «в качестве посланника» отправил в Петербург своего одиннадцатилетнего сына султана Ералы, а также двоюродного брата Нияза 403 . Абулхаир-хан, который надеялся на поддержку царского правительства во внутриказахской борьбе за власть, согласился на «добровольную отправку». Но зигзаги правительственного курса в обращении с заложниками принесли ему горькое разочарование 404 .

403

Прошение хана Абулхаира имп. Елизавете об отпуске из аманатов султана Хожа Ахмета и о предоставлении войска для подавления междоусобной борьбы с изложением трудностей, которые возникли для хана в связи с отказом главного командира Оренбургской комиссии И. И. Неплюева сменить султана Хож-Ахмета султаном Чингизом (пер. с татарского) // МпиК ССР. Т. 2. Ч. 2 (1741–1745). № 20 (07.11.1743). С. 73–105, здесь с. 73.

404

Там же. С. 73–105.

В 1734 году обоих казахских «посланников» действительно отпустили из Петербурга. Но И. К. Кирилов, назначенный в июне 1734 года главой Оренбургской комиссии, не позволил ханскому сыну вернуться в казахскую степь. Вместо этого он без согласия отца поместил его в качестве заложника в Оренбургской крепости, сооруженной в августе 1735 года 405 . Несмотря на настойчивые просьбы Абулхаир-хана вернуть ему сына, несмотря на напоминания о начале возмущений среди казахских старшин, которые сочли российские действия бесчестием, и даже несмотря на готовность хана послать вместо сына племянника, султану Ералы только в 1738 году благодаря содействию нового уполномоченного Василия Татищева было позволено вернуться в казахский жуз. И произошло это только после того, как казахский хан вновь принес присягу на верность.

405

Грамота имп. Анны на имя хана Абулхаира и всего казахского населения Малого жуза с одобрением деятельности хана // КРО. Т. 1. № 60 (24.02.1736). С. 124.

Совершенно очевидно, что царская администрация, несмотря на первоначально совершенно противоположные планы, пришла к выводу, что не существует сравнимой по эффективности альтернативы заложничеству для обеспечения подчинения казахов. Таким образом, к тому времени как казахи уже давно подписали российский вариант присяги на верность, заложничество вновь было нелегально введено в практику 406 .

Рис. 4. Одиннадцатилетний Ералы, сын казахского Абулхаир-хана, в качестве «посланника» в сопровождении духовного лица (ахуна) из Бухары и «гувернера» Кутыр-Батыра по дороге из казахских степей в Санкт-Петербург до того, как он был взят в заложники. Рисунок 1740-х годов

406

Грамота имп. Анны на имя хана Абулхаира и всего казахского населения Малого жуза с одобрением деятельности хана // КРО. Т. 1. № 60 (24.02.1736). С. 124; Кундакбаева. «Знаком милости Е. И. В.». С. 58.

Когда Абулхаир-хан вернул своего сына султана Ералы и обменял его на другого своего сына Хож-Ахмета (Ходжей Ахмет), казалось, он все еще не предполагал, что речь идет теперь уже лишь о плохо скрываемом заложничестве на традиционный российский манер. Не получив назад и второго сына, в 1742 году он гневно обратился к главе Оренбургской комиссии И. И. Неплюеву и изложил свое представление о происходящем: в подданство Ее Императорского Высочества он вступил «своею волею» и своих детей отдал «в службу Е. И. В., а не в полоненики» 407 .

407

Протокольная запись переговоров начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева с ханом Абулхаиром и другими казахскими феодалами, а также с джунгарскими и каракалпакскими послами во время их приезда в Орск // КРО. Т. 1. № 96 (22.09.1742). С. 229–253, здесь с. 248. – В русском переводе татарского прошения Абулхаир-хана к Елизавете Петровне за 1743 год, в котором он настоятельно просит об освобождении своего сына, также говорится, что правительница взяла его детей в плен (взятых в плен). Это могла быть и ошибка перевода, но все обстоятельства говорят о том, что Абулхаир-хан не предполагал, что его дети служат заложниками у российской стороны. Прошение хана Абулхаира // МпиК ССР. Т. 2. Ч. 2. № 20 (07.11.1743). Здесь с. 74.

Однако в данном случае казахский хан дважды недооценил российскую политику. Глава Комиссии Неплюев был далек от того, чтобы принять сыновей хана «в службу» к императрице. Еще менее он или кто-либо другой в царском правительстве был склонен рассматривать сыновей как «пленников» императрицы. В конце концов, все казахи Младшего жуза с принесением присяги и после вручения жалованной грамоты стали подданными императрицы. А российские подданные не могли быть российскими пленниками, но они могли быть заложниками.