Рождение «Шерхана»
Шрифт:
Игорь кивнул, с почтением поглядев на внешне столь безобидную штуковину.
Теперь ему не терпелось самому попробовать управлять яхтой.
– Рулить-то нечем, видишь, ветер совсем скис, – недовольно буркнул Сергей, поднося бинокль к глазам.
Действительно, яхта попала в полный штиль, паруса безвольно обвисли, а жара от этого стала совсем невыносимой.
– Тогда давайте искупаемся, пока хода нет, – предложила Ирина.
– Давайте, – охотно откликнулся Игорь.
Они оба вопросительно посмотрели на капитана, который был явно
– Купайтесь, – разрешил Крылов, – только недолго. Что-то эти облачка на зюйд-осте мне не нравятся. Прыгайте с кормы, я спущу вам шторм-трап. Только далеко не отплывайте и вообще вылезайте побыстрей.
– Да куда торопиться, если ветра все равно нет? – спросил Игорь, помогая капитану спустить с кормы веревочную лестницу – штормтрап.
В это время Ирина красиво нырнула с кормы, и плеск воды не позволил Игорю расслышать, как Сергей пробормотал себе под нос:
– Как бы этого ветра скоро не стало слишком много.
После этих слов он полез в таинственные недра своего судна, а Игорь последовал за Ириной.
Когда минут через десять, вволю наплескавшись, они забрались обратно на корму яхты, то увидели, что капитан занят разматыванием и осмотром какого-то большого куска материи.
– Что это? – поинтересовался Игорь, вытряхивая из уха попавшую туда воду.
– Штормовой стаксель, – коротко ответил капитан.
– Думаешь, будет шторм? – удивленно и почти радостно спросил Игорь. Им уже овладела страсть к приключениям.
– Длительного шторма быть не должно, но к шквалу надо приготовиться.
С этими словами капитан направился на нос судна, спустил передний парус – стаксель – и поднял вместо него штормовой, раз в пять меньший по площади. Затем с помощью вращающегося гика уменьшил площадь основного паруса – грота. После этого он вернулся на корму, взялся за румпель, принял важный вид и заявил:
– Ирина, как опытного яхтенного рулевого, в преддверии тяжких испытаний для судна и его команды, назначаю тебя своим старшим помощником. А тебе, Игорь, никакой другой должности, кроме матроса, не осталось, ты уж не обессудь.
Сергей и не подозревал, насколько его шутливый приказ близок к истине.
Второй приказ капитана был лаконичен:
" – Приказываю старшему помощнику перед надвигающимся штормом выдать команде, включая капитана, по чарке водки!
– Да ладно, ребята! Кончайте меня разыгрывать! Какой там «Беломор»? Это надо же придумать! А я, дурак, уши развесил, – прозрел наконец подполковник-интендант под громкий хохот экипажа. В его голосе не слышалось обиды, а только огромное облегчение и радость.
Подполковник панически боялся летать на самолетах, хотя и скрывал это от окружающих.
Обычно вполне здравомыслящий и отнюдь не легковерный, он потому так легко и попался на простенький розыгрыш экипажа, что с самого утра буквально трясся от страха перед предстоящим полетом. По этой причине он не вполне адекватно воспринимал окружающую действительность.
Он
Экипаж расположился в кабине самолета, где благодаря включенному кондиционеру установилась вполне терпимая атмосфера.
– Николай, – обратился второй пилот к штурману, начиная выполнение согласованного утром плана, – не знаешь, почем в Грузии подержанные машины? Я слышал, что намного дешевле, чем в России.
– Точно не знаю, но, по-моему, ненамного, а если учесть всякие пошлины, то, может быть, и дороже выйдет.
– А ты что, машину собрался покупать? – притворно удивился командир.
– Да, есть такое желание, – словно бы нехотя признался второй пилот, – назад все равно порожняком полетим, могли бы прихватить.
– А возможности есть? – не отступал командир.
– Да я и деньги с собой везу, крупными купюрами.
– Ты смотри, а молчал.
– А чем хвастать-то? Подумаешь, машина.
Может, еще ничего и не выйдет – слышишь, чего Николай говорит.
– Много он понимает. Между прочим, я тоже собирался тачку купить, и деньги тоже прихватил.
– У тебя же новенькая «девятка», – удивился штурман, – зачем тебе еще одна?
– На продажу, естественно. Жить-то надо.
Скромно сидевший в сторонке на приставном стульчике подполковник-интендант с интересом слушал эту негромко ведущуюся и его непосредственно, казалось бы, не касающуюся беседу. Сам он, однако, привык считать, что все разговоры о деньгах касаются его самым непосредственным образом.
– Ну что, начальник, – обратился командир к пассажиру, – когда твой помощник заявится? Ждем его, понимаешь, как маршала авиации.
– Должен быть через час-полтора. Он документы оформляет, без них лететь невозможно.
– Житья нет от этих бюрократов.
Командир повернулся к штурману:
– Может, пока от нечего делать пульку сгоняем?
Штурман скорчил кислую физиономию, зевнул и, лениво потягиваясь, нехотя сказал:
– По такой мелочи, как сегодня ночью играли, и начинать неохота. Да и карт у нас нет.
– Ставку мы увеличим раза в три. Пуля будет короткая и энергичная, а карты у начальника есть.
Командир опять повернулся к подполковнику:
– Ты будешь играть, начальник?
Интендант ожидал, что после такого крупного, как ему казалось, проигрыша летчики захотят отыграться, и уже заранее приготовился категорически отказаться. Играть честно он вообще не видел смысла, а использовать второй раз подряд те же крапленые и подтасованные колоды ему представлялось неосмотрительным. Но, видя, что летчики восприняли проигрыш вполне хладнокровно и что денег у них куры не клюют, а ставка за вист подскочила в три раза, отказаться он был не в силах. Жадность опять победила осторожность.