Рожденная чародейкой
Шрифт:
Лошадь Гримсона встала на дыбы, конь Иом попятился. И пока она изо всех сил пыталась совладать с испуганным скакуном, из темных дверных проемов на улицу вынырнуло с полдюжины людей.
Один начал кричать на мастифов, бесстрашно пиная ихи осыпая такими непристойными ругательствами, каких Иом отродясь не слыхала. Какой-то юнец, подскочив к ней, ухватился грязными руками за повод лошади и уставился на Иом, разинув щербатый рот.
Третий подошел сзади. Вынырнул из тьмы — здоровенный детина с сединой в бороде. В руках у
— Слышь-ка, парень, чтой-то у тебя и лошадь хорошая, и девка красивая! Сдается, и золотишко в кошельке имеется. И чего б мне не порвать тебе брюхо да и не забрать все себе?
Собаки все лаяли, и Иом никак не могла успокоить коня. Щербатый юнец не отпускал повод, хотя и видел, что Иом вытащила из-за голенища сапога кинжал. Со своими дарами она справилась бы с этим нахалом без труда, но пока сдерживалась.
— Насчет женщины и коня мы с тобой не столкуемся, — отвечал Гримсон, — а вот насчет золотишка — пожалуй. Ибо сказано, что «много денег — воистину проклятие для человека».
Он вытащил кошелек и бросил его бандиту. Иом чуть не вскрикнула от возмущения.
Бандит взмахом дубинки отогнал одного из мастифов и громко расхохотался.
— Гримсон, — сказал он, — что это ты делаешь здесь, среди портовых крыс? Ищешь подходящую компанию, чтобы надраться? Или Габорн решил наконец засадить меня в кутузку?
— Не подходящую компанию ищу я нынче ночью, — весело отвечал Гримсон. — Иначе я бы не с тобой тут говорил.
В ближайшей лачуге отворилась дверь. Из нее выглянули трое любопытных детишек в лохмотьях.
Бандит с интересом взвесил на руке кошелек и бросил его обратно Гримсону.
— И чем я могу тебе помочь?
Гримсон вновь швырнул кошелек собеседнику, и тот вытаращил глаза.
— Королю понадобилось немножко собачатины. И, по его словам, Абель Скарби знает, где найти в городе лучших притравленных псов.
Абель широко улыбнулся.
— Это бойцовых, что ли? Мастифов? Булей?
— Нет, особой породы, — сказала Иом. — Такие желтые, маленькие собачки, быстро привыкающие к человеку и обладающие и другими ценными качествами. Кое-кто из лордов их терпеть не может, но вдруг вы сталкивались с этой породой?
Абель Скарби пристально поглядел на нее. Лицо Иом было прикрыто капюшоном, но одежда ее и лошадь выдавали высокое положение всадницы. Имени ее он не спросил, из чего Иом сделала вывод, что ему не в новинку обделывать с лордами темные делишки.
Абель сплюнул на мостовую.
— Не простая охотничья собачка, конечно, но найти можно. Я вам доложу, более злобных псов на свете не бывает. Помню одну кошмарную суку — коварная была, что мешок с ласками…
— Можно ли купить их немного? — спросила Иом. — Сегодня же ночью? Это не для меня. Для короля. Собак тридцать хотя бы, если не удастся достать больше.
Абель сказал:
— К рассвету будут.
— И еще одно… Те, кто купят собак, должны взять дары чутья и передать их королевскому вектору. Я хорошо заплачу за это.
Абель Скарби громко сглотнул слюну, словно понял вдруг, с кем разговаривает. Он опустился на одно колено. И рыкнул на паренька, который держал поводья Иом:
— Кадор, убери лапы от королевской лошади. Кадор попятился и вскинул руки, словно защищаясь от удара.
— Простите нас, ваше величество, — сказал Абель. —Мы люди жесткие, привыкли беречь спину. Но в этом переулке мы чтим закон. И не хотели вас обидеть.
— Никто и не обижен, — сказала Иом. — Любой друг Габорна — мой друг.
Скарби поднял на нее встревоженный взгляд.
— Это правда, ваше величество? Что Габорн — Король Земли?
— Да.
— И… нас ожидают темные времена?
Иом кивнула.
Абель вернул ей кошелек со словами:
— Ваше величество, мне не нужны деньги.
Он положил дубинку перед собой на землю, как рыцарь кладет меч, предлагая его королю. В светлых глазах его появилось смешанное выражение надежды и боязни отказа, и Скарби сказал:
— Миледи, я человек простой. Шелковых штанов по праздникам не ношу и в хибару свою вас пригласить не рискну, поскольку воняет там, что в берлоге, да и стула чистого не найти, чтобы вас усадить. Но сердце у меня такое же гордое и верное, как у любого лорда, который перед вами на коленках стоит. И пусть я не рыцарь, но я тоже человек и жить мне охота, как всякому другому. Я еще кормлю семнадцать детей — сынов и дочек. Попросите же за меня короля — того, кто зовет меня своим другом, — пусть изберет меня и моих детей.
Юные головорезы, окружавшие Иом, уставились на нее с ожиданием, как собаки, выпрашивающие у стола подачку. С крыльца робко сошли младшие дети, чумазые, в лохмотьях вместо одежды, прижались к отцу. Он обнял малышей. Иом заколебалась.
Габорн утратил силу избирать, но сказать об этом Скарби она не могла. Он казался сейчас таким несчастным и отчаявшимся человеком!
Семнадцать детей. Она подумала о том единственном, кого носила в чреве. Каково ей было бы потерять его?
— Габорн сейчас далеко, — сказала она, — сражается с опустошителями. Но я думаю, что он вас изберет… как только сможет.
— А когда он приедет? — спросил Абель. — Вы его попросите?
Габорн еще может получить свои силы обратно — уверяла себя Иом. Но надежды на это у нее на самом деле не было.
— Попрошу, — пообещала она.
Губы Абеля дрогнули, в глазах заблестели слезы. Он зашмыгал носом. Дети его все таращились на Иом, и только одна малышка побежала обратно в дом с криком:
— Мама! Мама!
Абель сказал сдавленным голосом:
— Вот спасибо, миледи. Я уж постараюсь вас не подвести.