Рожденная для славы
Шрифт:
— Что ж, не одной же Марии Стюарт быть совершенством.
— Люди вас обожают. А ее народ не любил никогда…
— Ну вот, милочка, теперь вы, кажется, прозрели и уже не считаете меня чудовищем.
— Вы великая королева. Если я выйду из ворот, толпа разорвет меня на части.
— Возможно, — согласилась я. — Но вы ведь хотели убить королеву. Неужто вы испугаетесь толпы?
Я наблюдала поистине удивительное превращение. Только что передо мной была бесстрашная фанатичка, и вот в мгновение ока она превратилась в довольно практичную особу, которой уже
Мое неожиданное милосердие сбило ее с толку и заставило задуматься о будущем, на котором эта женщина поставила было крест. Теперь она больше не торопилась умирать, жизнь вновь обрела для нее ценность.
— Если бы ваше величество помогли мне добраться до Франции, я могла бы начать там новую жизнь…
Я улыбнулась.
— Быть посему. Стража, уведите ее, проводите в порт и усадите на корабль.
Тут Маргарет Ламбрен посмотрела на меня с неподдельным восхищением, а я вновь улыбнулась. Пусть живет себе во Франции и чтит королеву Англии выше, чем некогда чтила королеву Шотландии.
Члены Тайного Совета давно уже пытались уговорить меня перенести военные действия на испанскую территорию. Я не соглашалась, поскольку являюсь принципиальной противницей любых войн. Однако в конце концов они убедили меня, что их план хорош и сулит нам всяческие выгоды.
С 1581 года при моем дворе жил дон Антонио, свергнутый король Португалии. Он бы незаконнорожденным сыном брата последнего португальского короля. Испанцы не признали бастарда наследником, и португальскую корону забрал себе Филипп, чья мать приходилась усопшему королю родной сестрой. Герцог Альба вторгся в Португалию во главе армии, и дон Антонио был вынужден удалиться в изгнание.
Мы подолгу беседовали с ним, и я знала, как страстно жаждет он вернуть себе корону. Дон Антонио говорил, что португальцы люто ненавидят испанцев и, стоит ему вернуться, вся страна восстанет против Филиппа. Теперь, когда у испанцев больше нет их Армады, ничто не спасет их от поражения, и дон Антонио вновь утвердится на троне.
С тем же проектом приходил ко мне и Дрейк, но его интересовала не столько политика, сколько добыча. Меня, честно говоря, тоже. Казну не мешало бы пополнить. Испанским золотом я оплатила бы государственные расходы, и тогда не пришлось бы облагать народ дополнительными налогами.
Дрейк был величайшим пиратом всех времен, уж он-то знал, где можно поживиться. Я позволила ему уговорить меня, и начались приготовления к экспедиции. Кораблями должен был командовать Дрейк, солдатами — сэр Джон Норрис.
Я вложила в это предприятие шестьдесят тысяч фунтов, мои генералы добавили еще пятьдесят, а Лондон, объединившись с другими портовыми городами, выставил сто сорок шесть кораблей.
Эссекс очень хотел участвовать в экспедиции, но я, тронутая его энтузиазмом, тем не менее ответила:
— Не хочу, чтобы вы рисковали своей жизнью. Вы должны оставаться при дворе.
Мальчишка не сдавался. Он донимал меня одним и тем же днем и ночью. Ему ужасно хочется повоевать, он нуждается в деньгах, в
— Нет, — говорила я. — Вы никуда не поедете.
В конце концов я разозлилась и запретила ему говорить со мной на эту тему. Он повиновался, что само по себе уже должно было бы показаться мне подозрительным.
Приготовления закончились, флот стоял в Плимуте полностью оснащенный. Тут-то все и началось.
Ко мне явился лорд Рич, муж неверной Пенелопы, и принес письмо от Эссекса. Накануне к лорду Ричу явился посланец от Эссекса, передал ключ от ларца, в котором письмо дожидалось своего часа. Все эти предосторожности понадобились, чтобы я не смогла вовремя задержать беглеца.
Эссекс писал, что его решение бесповоротно. Он хочет сразиться за славу Англии, а кроме того, по уши увяз в долгах, нужно отдать кредиторам двадцать три тысячи фунтов. Королева всегда была добра к нему, и он не просит у нее помощи. Он не такой, как другие (намек на Рэли, вечно клянчившего очередную подачку). Он уплывает ловить Фортуну и надеется, что ему простится своевольство.
Простить?! Я чуть не задохнулась от ярости. Никогда Роберт Лестер не позволял себе подобных выходок! А этот наглый юнец посмел прямо пойти против моей воли!
Ничего, я покажу ему, кто здесь госпожа.
Я немедленно отправила деда Эссекса, сэра Фрэнсиса Ноуллза со стражниками в Плимут.
Мне рассказали, что Эссекс готовился к побегу много дней. Скрытничал, делал вид, что ведет обычную светскую жизнь, приходил обедать к своему зятю лорду Ричу, а в назначенный день в сопровождении секретаря и конюха тайно ускакал в Плимут. Они мчались без остановки девяносто миль, потом Эссекс пересел на почтовую лошадь, а своих спутников отправил обратно в Лондон, чтобы передать Ричу ключ от ларца с письмом.
Я надеялась, что Дрейк и Норрис вернут ослушника — ведь оба они знали о моем запрете. Но Эссекс не стал показываться им на глаза. Он договорился с капитаном Роджером Уильямсом, что тот возьмет его на свой корабль «Свифтшур».
Итак, Эссекс сумел обвести меня вокруг пальца. Я разгневалась не на шутку и твердо решила, что впредь подобных выходок не допущу.
Я всегда знала, что от войны ничего, кроме убытков, не дождешься. На эту авантюру я согласилась, лишь устав препираться со своими советниками. Единственное, что меня в этой затее привлекало, — надежда на богатые трофеи.
Меня очень беспокоила судьба Эссекса. Ведь я знала, как он горяч и безрассуден. Будет там попусту рисковать головой, а ведь он нужен мне здесь, при дворе. Глупо, конечно, уделять столько внимания мальчишке, но я так тосковала по моему Роберту, хотела хоть чем-то заполнить образовавшуюся в сердце брешь. Нельзя жить без любви, и я выбрала Эссекса. Увы, мой выбор был неразумен.
Конечно, я никогда и мысли не допускала, что он может стать моим возлюбленным, но Эссекс относился ко мне иначе, чем остальные придворные, любил меня по-своему. Я знаю, что он не прикидывался — слишком уж был прям и нельстив.