Рожденная в огне
Шрифт:
С невозмутимым видом он вытащил из кармана блокнот и ручку с золотым пером и начал писать.
– Что вы там делаете?
– Записываю для памяти, что не следует давать вам приказания насчет ваз, пресс-папье и бокалов на розовой ножке.
Ее губы непроизвольно растянулись в улыбку, которую она все же подавила.
– Да, я не терплю никаких приказаний! Он внимательно посмотрел на нее.
– Что ж, это зафиксировано. Знаете, мисс Конкеннан, у меня, кроме галереи, парочка фабрик, и я немного представляю себе разницу между поточным производством и искусством.
– Что ж, вам очень повезло. – Она взмахнула обеими руками перед тем, как упереть их в бока. – Примите мои поздравления. Но зачем вам понадобилась я?
– Никакой нужды, собственно, нет. Я просто хочу этого.
Она вздернула подбородок.
– Но у меня нет ни малейшего желания!
– Не правда, я вам необходим. Мы можем неплохо дополнить друг друга, поверьте мне. Я помогу вам сделаться богатой, мисс Конкеннан. И более того – знаменитой.
Он заметил, как что-то мелькнуло в ее взгляде. Ага, удовлетворенно подумал он, тщеславие. И подобрать к нему ключ было совсем легко.
– Неужели вы создаете свои произведения для того, чтобы они пылились на ваших собственных полках или в шкафах? Продаете мизерное количество, только чтобы отогнать призрак голода от ваших дверей, а остальное держите в неизвестности? Разве вы не хотите, чтобы ваши работы оценивали по заслугам, восхищались ими, аплодировали, наконец? Или… – голос его стал чуть насмешливым, – может быть, вы просто побаиваетесь людского мнения?
Она сразу откликнулась.
– Я ничего не боюсь. Я знаю себе цену. Долгих три года я торчала на стекольном заводе в Венеции, работая как подмастерье. Но там я научилась мастерству, а не искусству. Потому что искусству научиться нельзя. Оно или есть в человеке, в его душе, или его нет, – она приложила ладонь к груди. – Но во мне оно есть, и я вдыхаю его в стекло. А кому не нравится то, что я делаю, может отправляться ко всем чертям.
– Что ж, это тоже точка зрения. Хотите, я устрою вам выставку у себя в галерее, и мы увидим, сколько человек из числа посетителей отправятся ко всем чертям?
Звучит как вызов, будь он неладен, этот денежный мешок! Но она не чувствует в себе готовности к такому экзамену!
Она ответила хмуро:
– Выставить себя на обозрение, чтобы кучка объевшихся ценителей обнюхивала мои работы с бокалами шампанского в руках?
– Вы просто боитесь, так и скажите.
Она слегка присвистнула и направилась к дверям.
– Уходите, – сурово сказала она, повернувшись к нему оттуда. – Уходите, чтобы я могла подумать. Вы совсем заморочили мне голову.
– Хорошо, поговорим завтра утром. – Он начал надевать пальто. – Может быть, вы порекомендуете мне, где я могу остановиться на ночь? Недалеко отсюда.
– В конце дороги. Коттедж под названием «Блекторн».
– Я видел его. – Он застегнул пальто. – Там хороший сад. Весьма ухоженный.
– Там все ухожено. И там очень мягкие постели и вкусная еда. Потому что хозяйка – моя собственная сестра, и она создана для домашнего тепла и уюта. Как рыба для воды.
Он с некоторым удивлением
– Значит, я могу рассчитывать, что хорошо отдохну и утром с новыми силами…
– А сейчас уходите! – прервала она его и открыла дверь в сад, где не прекращался дождь. – Утром я сама позвоню в «Блекторн», если надумаю продолжить наш разговор.
– Приятно было повидать вас, мисс Конкеннан. – Он взял ее руку, хотя та и не была предложена, и некоторое время не выпускал из своей. – И еще более приятно было увидеть ваши работы.
И вдруг неожиданно для себя самого он поднес ее руку к губам, ощутив неповторимый запах ее кожи. Мегги удивилась не меньше, чем он сам.
– Значит, до завтра.
– Дождитесь сначала приглашения, – бросила она и захлопнула за ним дверь.
Глава 4
В гостинице «Блекторн» ячменные лепешки были постоянно горячими, букеты цветов свежими, и чайник никогда не снимался с огня.
Хотя сезон был не гостевой, Брианна Конкеннан радушно встретила Рогана, с той мягкой домашней манерой, с которой принимала уже немало постояльцев, побывавших в ее небольшой гостинице за время, прошедшее со смерти отца.
Она приготовила ему чай в опрятной, блещущей чистотой гостиной, где в камине весело пылал огонь, а вазы были полны цветов.
– Обед будет в семь, мистер Суини, – дружелюбно сказала она. – Если вас устроит.
В голове у нее крутились мысли о том, как распределить на трех человек уже приготовленного для матери и для себя цыпленка.
– Прекрасно, мисс Конкеннан. – Роган отпил чай из стакана и нашел напиток превосходным, не идущим ни в какое сравнение с холодной, чересчур сладкой жидкостью, которую ему предложила – нет, которую в него швырнула – Мегги. – У вас тут превосходное местечко.
– Спасибо на добром слове. – Дом действительно был не только предметом ее гордости, но и единственной отрадой. – Если вам что-нибудь понадобится, сразу скажите.
– Мог бы я позвонить от вас? Я вижу, телефон прямо здесь.
– Конечно, звоните сколько угодно. Она направилась к выходу, чтобы предоставить ему возможность говорить без свидетелей, но он остановил ее поднятием руки и спросил:
– Вон та ваза на столе – работа вашей сестры? Удивление Брианны от вопроса выразилось лишь в том, что глаза ее открылись чуть шире.
– Да, – изумленно ответила она. – А вы знаете работы Мегги?
– Я приобрел две из них еще раньше. И сейчас купил одну прямо с пылу с жару. – Прихлебывая чай, он сравнивал мысленно обеих сестер. Как же они отличаются друг от друга! Словно два творения, вышедшие из-под рук Мегги. Это, без сомнения, означает, пришло ему в голову, что они в чем-то, невидимом для глаза, могут быть очень и очень похожи.
– Я только что был у нее в мастерской, – добавил он.
– Вы были там? – Только высшая степень удивления могла заставить Брианну задать вопрос настолько эмоционально, с таким явным неверием в возможность происшедшего. – Внутри?