Рожденная в пламени ночи
Шрифт:
— Я понял, кто он, — спокойно перебил её мужчина. — Не стоит горячиться. Ты пить хотела. Держи.
Ева хотела продолжить, но её остановил холодный блеск мужских глаз. Дрогнувшей рукой она взяла стакан и жадно выпила воду.
— Я не была любовницей монстра, — уже спокойнее проговорила она. — Меня продали ему.
— Продали? — глухой рокот, не предвещающий ничего хорошего, вырвался из груди Игоря.
— Да. Он пришёл к моим родителям и предложил деньги за ведунью. Они отказались сначала. Как никак, родители…Тогда он сказал,
Она не договорила.
Услышав яростное рычание мужчины, остановилась и невольно сделала шаг назад.
— Тебя продали собственные родители? Те люди, что призваны защищать, холить и лелеять? — слова вампира ядом проникали в кровь девушки. Она гнала прочь от себя мысли о предательстве родителей, говорила, что у них не было выбора. Но память, назойливая, обидчивая, хранящая воспоминания, которые хотелось вычеркнуть из жизни раз и навсегда, возвращала застывшую картинку: выражение лиц родителей, когда Изов презрительно бросил им мешочек с золотом. Рассчитался с ними ни рублем, ни евро, а именно золотом, как это делали много веков работорговцы.
И они алчно схватили мешочек…раскрыли его…принялись пересчитывать…Потом опомнились, но это было потом. Ева всё видела. Именно в тот момент она окончательно поняла, что надеяться ей следует только на себя.
— Они слабые люди, — она не могла их не оправдывать. Не смотря ни на что, они были её родителями, людьми, подарившими ей жизнь.
— Чушь! Я знаю десятки людей, которые успешно борются со стригоями! Они боятся их, но находят силы противостоять тварям!
— А вампиров они так же уничтожают? — вспылила Ева.
Она совершила ошибку. Глаза Игоря вспыхнули кровавым пламенем.
— Ведьмочка, интонацию смени, — предупреждающе заметил он.
Капельки пота выступили на висках Евы. Вот и поговорили. Вот и закончилось перемирие. Быстро же. И кто её за язык тянул?
— Ты задел мою семью…, - проговорила она сквозь сжатые губы.
Игорь мотнул головой и жестко заметил:
— Это не семья, где продают собственных детей! Звери и те так не поступают!
Ева тяжело задышала, пытаясь обуздать обиду вперемешку с зарождающимся негодованием. Она знала, что не стоит откровенничать перед вампиром! Те, кто наделен сверхестественными способностями не в состоянии понять слабых людей!
— Вампир, — она сознательно назвала его не по имени. — Я прошу извинить меня за то, что рискнула поведать тебе о прошлом. Ты осудил близких мне людей. Я всё поняла, впредь буду сдержаннее.
Ева не успела моргнуть, как он оказался рядом. Большой, сильный и яростный.
— Семья должна быть крепостью, стеной! — прорычал он, схватив её за плечи и притягивая к груди. — Причем такой, чтобы ни один враг не смог её сокрушить!
— Пусти! — прошипела Ева, понимая, что если они продолжат обсуждать её семью, она снова расплачется. Хватит слез и стонов. Нельзя показывать слабости перед
Ей хотелось думать, что её лицо приняло непроницаемое выражение, что ей удалось скрыть кровоточащие внутренние раны за маской безразличия.
Она ошиблась.
Игорь читал её, как раскрытую книгу. Видел смятение в глазах. Заметил, как дрогнули губы. Как голос выдал обиду и непонимание за что с ней поступили столь бессердечно.
— Нет.
Коротко и четко.
— Что? — удивилась Ева, и постаралась вырваться из захвата мужских рук, заранее зная, что это бесполезно.
— Не отпущу. Ты должна понять, что я не приемлю, когда со мной спорит женщина! Тем более, колдунья!
Ева зашипела, точно разъяренная кошка.
— Треклятый вампир!..
— Под чьей защитой ты временно находишься!
Темные глаза, наполненные кровавым сиянием, смотрели на неё неотрывно. Они говорили, что спорить бесполезно, не стоит и начинать. Но Ева слишком долго пребывала в плену, слишком долго её пытались сломать, чтобы она не сделала хотя бы одну, самую последнюю и отчаянную попытку, отстоять свою точку зрения.
— Мы не договаривались, что я буду безропотно тебе подчиняться! — бросила она, чувствуя, как распространяется тепло от рук Игоря. Он же вампир, он же должен быть холодным!
— Значит, договариваемся сейчас! — слова Игоря не обсуждались.
Ева тяжело задышала. Властный тон Сандровского производил на неё двоякое впечатление. Ей одновременно хотелось его послать и….странное дело, подчиниться, согласиться с ним. Последнее желание было продиктовано тем, что впервые мужчина — сильный, властный — стремился не сломить её, а защитить, взять ответственность за неё на себя.
И она не знала, как реагировать, что предпринять, что сказать, как выразить чувства.
— Не дави на меня, — спокойнее произнесла Ева и опустила голову.
О…Черт!
Как такое возможно?
Их тела почти соприкасались, но между ними всё-таки оставалось небольшое расстояние, с ладонь, не больше. Из одежды Макар принёс ей шелковую блузку свободного покроя и брюки. Бюстгальтер в комплект не входил. Собираясь, Ева с иронией порадовалась, что хорошо, что хотя бы трусики положили. У неё была высокая грудь, и при необходимости она могла обойтись и без бюстгальтера, главное, передвигаться не быстро, и тогда она не будет сильно колыхаться.
Сейчас же Ева увидела, как её соски превратились в две горошины. От чего? От нервного напряжения? Или от того, что мужчина едва не соприкасается с ней?
Абсурд….
У неё, наверное, начинается горячка.
— Поверь, Ева, когда я начну давить на тебя, ты это сразу поймешь, — ответ Игоря прозвучал над ухом Евы.
Он тоже заметил напрягшиеся соски девушки. И его тело не могло не отозваться! Последние дни он только и делал, что думал о её теле. Стройном, соблазнительном, с приятными округлыми формами. Он не отступил от своего плана.