Рожденная водой
Шрифт:
– Я… туда. – Отец стаскивает с себя мокрую, грязную футболку.
– Тебе нельзя туда. – Я беру его за руку. – Ты не знаешь глубины. Папа, прошу, не рискуй. И потом…
– Что?
– Я думаю… думаю, она уже…
Я не в состоянии выговорить последнее слово. Отец понимает и так. Он застывает, его руки сжимают мокрый край наполовину снятой футболки.
– Ты ее видела? Ты была с ней?
Я киваю. Говорить не могу. Если я сейчас произнесу хоть слово, горе вырвется наружу и затопит меня.
– Но там же
Отец срывает с себя футболку и швыряет в ил. Потом встает и расстегивает пуговицы на джинсах.
– Пап, она говорила со мной.
Я давлюсь слезами, но отец понимает мои слова. Он снова замирает:
– Ты говорила с ней? Под водой?
Отец не называет меня сумасшедшей и не требует, чтобы я перестала нести чушь. Он медленно садится рядом и берет меня за руки:
– Что она сказала?
– Потребовала от него отпустить меня. Сказала, что любит меня.
О том, что я дочь Роба, я молчу.
Отец ссутуливается.
– Роб… забрал ее. Все-таки забрал.
– Я из последних сил пыталась ее спасти… Я очень старалась… Прости.
Дальнейшие слова кажутся глупыми и неуместными. Я больше не могу сдерживать слезы. Мы плачем вдвоем, крепко прижавшись друг к другу. Гроза уходит, гром уже далеко. Крупная дождевая капля ударяет меня по макушке. Потом еще несколько: по затылку, плечам, шее, рукам. Капли застревают в илистом покрывале. Дождь набирает силу, и мои рыдания тонут в его шуме.
Глава 33
Кингслейское кладбище – место тихое. Находится оно на окраине города. Сразу за его невысокими каменными стенами начинаются заливные луга. Щебетание птиц здесь слышнее, чем шум машин, проносящихся по близлежащему шоссе. Мы с отцом пришли сюда, переночевав в местной гостинице. Теперь стоим и смотрим на аккуратные ряды могил и дорожки между ними.
– Он там, если ты хочешь… его навестить. Просто камень с табличкой. Могу сводить… если хочешь. – Отец кивает на ту часть кладбища, что больше похожа на парк, чем на место погребения.
– Разве мы пришли к нему?
– Нет, конечно. Мы пришли навестить Гарри и Айрис.
Я беру отца под руку, и он ведет меня по узкой дорожке в тихий, тенистый уголок. Мы останавливаемся перед скромной могилой, за которой, похоже, никто не следит. Надгробие тоже скромное.
Айрис Хеммингс,
скончалась 25 июня 2013 года,
в возрасте 76 лет.
Ниже добавлено:
И Гарри Хеммингс…
Наконец-то они воссоединились.
– Пап, я не понимаю. Они твои дальние родственники?
– Медальон у тебя с собой? – вместо ответа интересуется
– Да. Ты меня уже спрашивал перед выходом. Помнишь? Вот он.
Я больше не решаюсь надевать это украшение. Не могу. Оно лежит у меня в кармане. Время от времени я достаю его, открываю и смотрю на снимки. Мама и Роб. Вместе. Мама и мой настоящий отец. До сих пор не могу привыкнуть к этой мысли. Слова «мой настоящий отец» не укладываются в голове. Они и звучат отвратительно, будто проводишь напильником по стеклу. Правда ли это? Может, мама прибегла к хитрости, чтобы меня спасти?
Я достаю медальон.
– Поначалу он принадлежал Айрис. Я подумал, что надо вернуть его законной владелице.
– Пап, я опять не понимаю. Что значит «поначалу»? А потом Айрис подарила его маме? – (Отец вздыхает и поджимает губы.) – Опять тайна?
– Это долгая история.
– Давай посидим, – предлагаю я.
Поблизости, в тени раскидистого дерева, стоит скамейка. Ветви образуют естественный зонтик, прикрывая ее от солнца. Мы устраиваемся плечом к плечу, некоторое время сидим и смотрим на могилу.
– Айрис Хеммингс была хорошей женщиной, доброй. Наша школа помогала старикам и инвалидам. Это называлось социальной помощью. Меня направили к Хеммингсам. Я копал им огород, сажал для Айрис цветы, что-то красил. Они были удивительной парой. Никогда не отпускали меня, не угостив чем-нибудь. Айрис делала мне лимонный сквош и пекла бисквитные торты. Гарри давал почитать книги. Помню, мне для урока литературы понадобилась книжка. В школьной библиотеке все разобрали, а дома у нас книг вообще не водилось. Тогда Гарри снял с полки свою и подарил мне.
– Как здорово. Они были тебе вроде бабушки с дедушкой.
– Да, Ник. Можно сказать и так.
– И что случилось потом?
Отец опять вздыхает. Теперь он смотрит не на меня, а в землю. Голос у него совсем тихий.
– Мы вломились в их дом. Я и Роб. Я думал, в доме никого нет, но там была Айрис. Одна. Не совсем одна. С собакой. Роб… Роб ногой ударил собаку в брюхо и убил. Потом сорвал с шеи Айрис медальон, хотя она умоляла его не трогать украшение. Мы успели выскочить на задний двор, прежде чем Айрис вошла в кухню и на полу увидела мертвую собаку. Она лишилась чувств, а мы… мы «сделали ноги».
Я молчу. У меня нет слов. Глаза отца закрыты, губы продолжают шевелиться, но беззвучно.
– Пап?
Отец открывает глаза. На меня он старается не смотреть.
– Той же ночью Айрис умерла. Все думали, что ее потрясла смерть любимой собаки. О нас с Робом никто не знал. Только Гарри. Он сразу заметил, что медальон исчез, и понял: в доме кто-то побывал. Пытался объяснить это соседям, но те отмахивались. Старческие фантазии. Получается, Ник, мы убили ее. Вот так я отплатил ей за добро. Где-то через неделю Роб подарил медальон Нейше.