Рожденные телевизором
Шрифт:
Очень удобная штука. Не надо думать, сопоставлять, анализировать. В обществе якобы сами собой взбухают некие темы, которые вскоре рассасываются, оставляя неприятный привкус непонимания. Возьмем, скажем, крупные юбилеи, на которых во многом держится телевизионный контент. Тут ясно только одно: не все юбилеи одинаково полезны. Столетие Государственной думы было заслонено шестидесятилетием венца отечественного парламентаризма Владимира Вольфовича. Документальный сериал Андрея Смирнова «Свобода по-русски» не показал ни один канал, зато все хотя бы в отрывках дали художественное полотно «Жириновский – политическая рапсодия». Юбилеи революций прошелестели почти незаметно. Девяностолетие органов госбезопасности отметили в режиме спецмероприятия, без предварительных анонсов. Загадочный фильм «Формула безопасности» о Николае Патрушеве намекал на краеугольное: он, Патрушев, и есть гарант безопасности. (Теперь мы пребываем в неведении относительно
Зато падение династии Романовых прошло при полном аншлаге. Дикторы новостных выпусков ликовали: «Россия празднует девяностолетие расстрела царской семьи». Все каналы отметились пространными сочинениями, но выше всех Эдвард Радзинский. С его легкой руки еще лет пятнадцать назад царь превратился в знак и символ новейшей истории. Тогда главный специалист по загадкам минувшего выпустил блокбастер «Господи… спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть». Поскольку символ в наших широтах – понятие идеологическое, господин сочинитель легко переиначил ключевую фразу из царского дневника. Государь просил Всевышнего не усмирить, а умирить страну, то есть ниспослать ей тишину и покой. Почувствуйте разницу. Агрессивный глагол «усмири», отсылающий к главам советских учебников о Николае Кровавом, больше подходил начальным девяностым с их боевым антибольшевистским настроем, чем кроткое «умири». Сегодня на дворе благодать и стабильность, посему Николай в новой передаче Радзинского «Последняя ночь последнего императора» мягкий, всепрощающий и даже о своих убийцах говорит: «Не ведают, что творят».
Дело, впрочем, не в Радзинском, а в размазанности критериев. Если царя чествуют как великого государственника, то это странно. Есть еще люди в отечестве, которые помнят и про позорную войну с Японией, и про Кровавое воскресенье (переименованное ныне в оранжевую революцию), и про распутинщину, и про органическое неумение и нежелание управлять державой с последующим отречением от престола. Если Николая поминают как частное лицо, то как быть с миллионами невинно убиенных частных лиц, чьи косточки развеяны по тюрьмам и лагерям на бескрайних просторах родины? О них ТВ вспомнило лишь однажды прошлой осенью, когда Путин приехал на Бутовский полигон.
ТВ-флэшмобы – субстанция иррациональная, даже абсурдная. Но люди, ее инспирирующие, должны видеть в ней смысл. Наверное, они придерживаются какой-то своей логики, когда объявляют то или иное общественное событие прошлого и настоящего судьбоносным для данного исторического момента. Или тасуют колоду карт, связанную с важными датами в жизни известных людей. Вот несколько имен, отмеченных ТВ в последнее время: Ахеджакова, Высоцкий, Герман, Евтушенко, Дементьев, Кикабидзе. Но только об одном из них было сказано: «Человек, воспитавший нацию». Стоит ли уточнять, что речь идет о Дементьеве? Правда, цитата взята из предыдущего юбилея. Но и теперь, в свое 80-летие, Андрей Дмитриевич затмил всех. Его узнают по первой строчке, его знают даже те, кто не интересуется поэзией, его книги переиздают каждые два-три месяца – это всё о нем. Одним словом, чем глубже личность, тем меньше удается разглядеть через замочную скважину, любимый ракурс теле-мобберов. Да и зачем разглядывать, когда поэт-песенник в России больше, чем поэт? Рубальская выше Ахматовой, Дементьев – Пушкина. Солнце русской поэзии лишь смело надеться: «И на обломках самовластья напишут наши имена». Дементьев же уверен: «Россия слагалась из наших имен».
Какие воспитатели, такая и нация. Наш общий теледом все больше становится похожим на Дом-2. (Если кто не знает, речь идет о долгоиграющем реалити на канале ТНТ. В нем вот уже лет семь произрастает не одно поколение юных инвалидов-надомников, не способных ни к какому роду деятельности, кроме той, которая определена им сценарием: строить свою любовь под присмотром телекамер.) Движущая сила сюжета – нескончаемые скандалы: Степан побил Алену, Яна изменила Пете, Даша оказалась не девственницей… А у нас на большой земле свои маленькие трагедии – Катя Гордон поссорилась с Ксюшей Собчак. И это событие тотчас отозвалось набатом повсеместно – от потрясенного Кремля до стен недвижного Китая. В XVIII веке для того, чтобы стать знаменитым, графу Хвостову приходилось рассылать по городам и весям свои графоманские сочинения вкупе со своими же бюстиками. Сегодня задача упростилась: двум среднего достоинства дамам достаточно обхамить друг друга в эфире, и можно не тратиться на бюстики. Собчак слава не нужна, она уже давно ходит в фольклорных персонажах ранга Чапаева. А вот неведомая миру Катя Гордон, экс-жена известного ведущего, немедленно после скандала взлетела на вершину телевизионного олимпа. Она стала вести ночной канал «Городские пижоны». К счастью, его программа составлена настолько удачно (несколько культовых сериалов, включая знаменитый «Офис», арт-хаусное кино плюс замечательный документальный фильм «Семь поколений
Спрашивается: зачем Первому каналу, отважившемуся на серьезный эксперимент в целях привлечения продвинутой аудитории (для показа отобраны только те работы, которые наиболее востребованы Рунетом), нужен этот ходячий скандал? Катя боится камеры, плохо общается с собеседниками, от нее за версту веет нахрапистостью и самодовольством. И вообще что может добавить такая Катя к блистательным комментариям Владимира Познера или Владимира Сорокина, которые делятся тут же впечатлениями от увиденных фильмов? И почему на роль ведущего разговорного формата каждый раз выбирают не того, кому есть что сказать, а того, кто способен организовать максимальное количество флэш-мобов вокруг собственной персоны? Кстати, сейчас весьма популярна одна девушка, которую видела вчера в программе «Давай на спор». Она так хотела мелькать в «ящике», что выпила (за 300 рублей) три литра воды из аквариума, а затем закусила божественный напиток пятью живыми золотыми рыбками. Наверное, и она скоро будет назначена ведущей – уж очень перспективный кадр.
Ввиду плодотворности флэшмобов хоть для отдельных личностей (от Николая II со Сталиным до Кати Гордон с девушкой, поедающей в прямом эфире живых рыбок), хоть для ТВ в целом, предлагаю придать модной забаве статус национального проекта. Тем паче что позитивный опыт проведения выборов президента и парламента с ее помощью у нас уже есть.
Аз есмь Безруков
Выразительный глагол Дмитрия Медведева «кошмарить» хорош не только для бизнеса, но и для ТВ. Целые каналы взошли на нем, как опара. Есть даже герои «кошмарного» труда во главе с Глебом Пьяных. Есть неуклонное стремление идти вперед. Когда маньяк Пичушкин стал ньюсмейкером недели, а все людоеды уже раскрыли зрителям тайны ремесла, наступило затишье. И тут на потребность электората в кошмарах отреагировал наиболее социально чуткий сегмент телерынка – сериалы. Отстреляв в бандитских и милицейских сагах все, что поддается отстрелу, они ринулись осваивать дремучее язычество. Новые блокбастеры на главных каналах – «Спасите наши души» и «Колдовская любовь» – настояны на приворотном зелье из шаманов, оборотней, ведьм, магических знаков. В одном из них с потусторонним миром борется деревенский милиционер, в другом – целый спецназ доблестных чекистов. До окончательной победы правоохранительных органов над силами зла ждать еще серий сто.
Тем не менее ТВ – лучший специалист по улавливанию «сигналов» (еще одно словцо Медведева). В новом сезоне наверняка восторжествуют общечеловеческие ценности. Постепенно возвращается из небытия интервью. Осторожные премьеры лета свидетельствуют о реабилитации разговорных жанров. «Времечко» переформатировано во «Временно доступен» – ведущие Игорь Васильков и Дмитрий Дибров неспешно беседуют с приглашенным гостем о жизни и судьбе. Новый проект «ПМЖ» («Просто моя жизнь») с Андреем Максимковым занимается примерно тем же, но с привлечением широкого круга друзей героя. И даже главные интервьюеры, Берман с Жандаревым, вышли из сумрака вместе со своей программой «На ночь глядя» – она теперь начинается гораздо раньше прежнего.
Тут, однако, встает другая проблема – кого звать? Нужны звезды из звезд, их немного, вот они и начинают перебегать с канала на канал. Разговорный ренессанс еще не наступил, а Сергей Безруков уже успел примелькаться. Сначала он отметился у Арины Шараповой, затем побывал у Диброва с Васильковым и, наконец, воссиял у Бермана с Жандаревым. Но и такое изобилие по-своему интересно – из него складывается дивный телеобраз. Кто Безруков для зрителей? Прежде всего Саша Белый из «Бригады». Это его самая яркая роль на ТВ. В одноименном сериале о Есенине он тот же Белый, но с кудрями, березами-морозами и при Айседоре Дункан. У обоих веселая приблатненность уживается с псевдораздумьями о судьбах родины, сентиментальное благодушие – с жестокостью, любовь к ближнему – со страстью к погромам. А бывало, что С. Б. в другом сериале нарядится Пушкиным и опять же примется клеймить врагов-инородцев.
И вдруг мы видим совсем иного героя – благостного, мягкого, всепрощающего. Его отличает кротость во взоре, разночинская бородка и приверженность к архаике. Без «ибо», «сие», «потому как» и прочих «аз есмь» он и словечка не скажет. Даже о своем членстве в партии «Единая Россия» вкупе с «гражданским долгом» актер глаголет голосом горьковского Луки. И все это круглое, гладкое, умиротворенное словоизвержение не освящено ни одной мыслью. Дибров, еще не определивший свое амплуа в новой программе (он мечется между разочарованным Чайльд Гарольдом и восторженной тетушкой Чарли из Бразилии), назвал Безрукова «совершенно несвоевременным человеком». Протестую против частицы «не». Говорить много и не сказать ничего – это более чем своевременно.