Рождённые в испытаниях
Шрифт:
Братья поднимают плакаты с информацией о гонениях христиан в С.С.С.Р.
Плакаты, которые мы поднимали в защиту узников. г. Ленинград, 1984 г.
К
Восхищаюсь мужеством моей жены Татьяны. Стройная, хрупкая, она безбоязненно участвовала в этом секретном служении, которое продолжалось при пристальной слежке за нами. Если бы нас обнаружили в нашем служении и арестовали, нам обоим грозил бы длительный срок тюремного заключения. Но дивный Господь настолько надежно окружает Своих детей невидимым присутствием ангелов-хранителей, что, как в израильском народе при выходе их из Египта, для одних они были светом, а для наших гонителей мраком, так что они не могли видеть, что продолжает совершаться перед их глазами. Сколько было чрезвычайно опасных ситуаций, когда казалось, что нет выхода, но Господь снова и снова выводил из сложных обстоятельств.
В это же время по решению нашего церковного совета, без огласки для всех, был куплен старый дом на окраине Ленинграда станция Володарская , предназначенный для церковных богослужений, и посвящённые в это братья ремонтировали его. Позже в этом доме поселилась семья моей сестры Ирины, присоединившаяся к церковному служению. Если бы о покупке дома узнали преждевременно, то власти не разрешили бы его оформить.
Между тем сотрудники КГБ готовили новые провокации для нашей Ленинградской церкви, им нужно было арестовать нашего пресвитера и других, намеченных ими, братьев. В то время, не имея возможности собираться для богослужения в домах, наша церковь проводила собрания в пригородных лесополосах. Осенью 11 октября 1985 года мы собрались на окраине города в районе железнодорожной станции Ковалёво для вечернего молитвенного собрания. Это было малонаселенное место, и никого из посторонних рядом не было. Служение проводил благовестник нашей поместной церкви Вячеслав Чудаков. Уже темнело, когда неожиданно появился большой наряд милиции и дружинников во главе с высоким, крупным лейтенантом. Он властно прервал наше богослужение и сказал, чтобы мы немедленно прекратили это «незаконное сборище» и уходили. Вячеслав ответил, что собрание заканчивается и после молитвы мы разойдемся. Тогда лейтенант приказал своим подчиненным взять Чудакова, но верующие собою заслонили Вячеслава от милиции. Они пытались оттащить верующих в сторону, но не смогли. Вячеслав сказал, что собрание продолжаться не может, и все верующие пошли на железнодорожную станцию. В стороне, на проселочной дороге, мы увидели несколько стоящих легковых машин и людей в штатской одежде. Это были работники госбезопасности, которые со стороны управляли действиями милиции. Когда мы проходили мимо машин, двое из этих людей неожиданно схватили Володю Филиппова и пытались затащить его в машину, но он вырвался и убежал.
Володя очень похож на своего отца, пресвитера нашей церкви Владимира Алексеевича Филиппова, и в темноте они, видимо, перепутали его с отцом, которого хотели арестовать. Мы сели в электричку и вместе доехали до города.
Через некоторое время были арестованы: пресвитер церкви Владимир Алексеевич Филиппов, благовестник Вячеслав Чудаков, Андрей Филиппов, Александр Симендяев и я. Всех нас арестовали в один день и привезли в КПЗ (камера предварительного заключения) Всеволожского района, где поместили в разные камеры, предъявив обвинение в сопротивлении государственным властям с причинением телесных повреждений сотрудникам милиции. Допрос вела следователь по особо важным делам Чистякова. В течение нескольких дней она пыталась заставить нас дать нужную для них информацию, что мы якобы являлись организаторами сопротивления и нападения на отряд милиции. Нас обвиняли в том, что мы оскорбляли представителей власти, срывали с них погоны и причиняли телесные повреждения. Это была новая тактика органов безопасности – разрабатывать провокационные действия, производить разгон христианских богослужений, а затем обвинять верующих в сопротивлении властям. Но Господь никогда не оставляет Своих детей и не допускает испытания сверх силы,
Ненавистники Церкви Божией всегда хотят причинить как можно больше боли и страдания верным верующим. Арестовав пресвитера церкви Филиппова В.А., они арестовали и его сына Андрея Филиппова, обвинив его в нападении на милицию на том вечернем молитвенном собрании в пятницу. А Андрея на том собрании вообще не было, в тот день он был в другом городе и у него на то были доказательства. Сотрудники госбезопасности были сконфужены, но не в их правилах изменять то, что они наметили. Они из находящихся на месте разгона дружинников подобрали тех, кто подтвердил, что Андрей их бил. Это их методы действий – находить лжесвидетелей или подкупать и запугивать тех, против кого ведется следствие.
Никто из нас своей вины не признал, и подписываться под этим сфабрикованным на нас делом мы отказались. На третий день пребывания в КПЗ совершенно неожиданно Александра Симендяева, Андрея Филиппова и меня освободили и отпустили домой. Как чудесно после сырой, мрачной, смрадной камеры оказаться на свежем воздухе со счастливым осознанием, что сейчас увидишь свою семью!
* * *
До последнего времени мы с Таней жили на квартире, где продолжалось наше служение. Хорошо понимая, что свобода временная и наш любящий Господь дает мне возможность позаботиться о своей жене, я перевез немногие наши вещи на родительскую квартиру, где мы были прописаны. Комната, в которой мы поселились, была проходная, и я решил сделать легкую перегородку, чтобы не создавать неудобства проживающим там моим родственникам. На десятый день я закончил реконструкцию комнаты, и нам было так хорошо в этой уютной, отдельной комнатке. Теперь, что бы ни случилось, я буду спокоен.
На следующий день, рано утром, я поехал на свою работу в исследовательский институт «Источник», где работал и мой брат Павел. Через время ко мне подошел мой начальник, Евгений Никифорович Никаноров; по его растерянному виду я понял, что что-то случилось. У нас были очень теплые, добрые отношения, я его уважал и ценил как начальника и человека. Немного волнуясь, он сказал, что на проходной меня ждут люди. «Но ты не переживай, – успокаивал он меня, – они поговорят с тобой и уедут». Но я знал, что на этот раз сотрудники госбезопасности не отпустят меня. Я зашёл в раздевалку, чтобы переодеться, и увидел там моего брата Павла (как Господь всё чудесно устраивает!) Я попросил его передать всем, что меня арестовали. На проходной человек в штатском, представившись мне, показал санкцию прокурора на мой арест и, посадив в машину, отвез в знаменитую Ленинградскую тюрьму «Кресты». Это название она получила за расположение тюремных корпусов, которые выстроены в виде крестов.
Глава 3
13 декабря 1985 года. Мне 27 лет, три года назад я обратился к Богу и моя жизнь полностью изменилась; и вот новый поворот в моей судьбе.
Тяжёлые ворота следственного изолятора медленно закрылись за нашей машиной. Прощай свобода! Сколько же времени я буду в неволе? Страха и внутреннего напряжения не было – всему своё время.
После тщательного осмотра моих вещей, медицинского осмотра, снятия отпечатков пальцев и карантина, я был переведён на второй этаж следственного корпуса, где содержались подозреваемые в уголовных преступлениях. Тюремные внутренние здания располагались один напротив другого, а все площадки, проходы и пространства между ними были перекрыты стальной сеткой, вдоль длинных коридоров располагались камеры.
Сопровождавший меня охранник остановился около камеры номер семьдесят, большим ключом открыл тяжёлую металлическую дверь, втолкнул меня, и тут же дверь захлопнулась. Передо мной узкая продолговатая комната девять квадратных метров; напротив входной двери под потолком маленькое незастекленное окошко с двойной толстой металлической решеткой, к которой снаружи под углом приварены металлические пластины так, что видна только полоска неба. К боковым стенам в три яруса, под самый потолок, приварены шесть узких металлических нар. Слева от входа – маленькая отопительная батарея, которая немного обогревала холодную камеру, справа – открытый унитаз, умывальник и кран с холодной водой. Вверху над входной дверью электрическая лампочка, горящая круглосуточно, чтобы охранники видели происходящее в камере. Сигаретный дым висит в воздухе тяжелым облаком.
На нижних нарах сидел оголенный худой парень, весь покрытый татуировками, напротив – крепкого сложения человек; они играли в какую-то игру. На остальных нарах и на полу сидели и лежали еще человек восемь подследственных. Получалось, что шесть спали на нарах, а пять на бетонном полу камеры.
Татуированный медленно поднял голову и спросил:
Какая статья?
По статье уголовного кодекса узнавали за какое преступление осужден человек.
Статья 191, часть 2, – ответил я. Это означало, что я оказал сопротивление властям и сделал им телесное повреждение.