Рожденные в завоеваниях
Шрифт:
— Я бы снова хотела увидеть Бракси, — вздыхает Двр’а.
Он смотрит на нее, гладит по щеке и впитывает печаль.
— Мне там не будут рады, — наконец говорит она. — Может, это даже небезопасно.
— Думаю, ты не права.
Она раздражена, но только слегка. Все ее негативные эмоции смягчаются в присутствии Ферана.
— Ты не понимаешь наши обычаи и образ жизни.
— Ты не понимаешь, что такое чума, — мягко говорит он. — Эта эпидемия оказалась очень сильной. Говорят, не было ничего подобного с 5287 года, а та эпидемия вошла даже в азеанскую
— Да уж, неудивительно, — с горечью говорит Д’вра. — Они нам ее и занесли.
Феран лишь кивает. Что можно ответить на правду?
— Ты — здоровая женщина, Д’вра, чистокровная браксанка. Они не могут себе позволить выгнать тебя.
— Не надо мне врать, — гневно бросает женщина, но затем смягчается. — Не лги себе, — шепчет она.
Он раз целует ее, огонь смерти пропал и осталось только спокойное удовольствие от человеческого контакта.
— Уединение? — наконец спрашивает она.
— Ты поселишься на Викарре. Тебе это подходит?
— Отлично, — угрюмо кивает Двр’а. — Я не могу обещать, что результат…
— Я понимаю, — прервал ее Феран. — Я только прошу тебя попытаться.
Она смотрит на него и впервые понимает, до какой степени он стал браксаном. Фераном правила мечта, вперед его гнала навязчивая идея мужчины-полукровки, которую может осуществить только настоящая браксанка. Сына равного по статусу его отцу может родить лишь чистокровная браксанка. Так просто. Но многие из таких вот умирают, так и не достигнув цели. Но Феран обменял это на жизнь Йирила, используя последние из своих азеанских контактов, чтобы привезти генетика из какого-то Института эстрасенсов на Военную Границу в обмен на некие услуги. Это справедливо. Д’вра вздыхает, решив, что попробует. Может, это и сработает. Вероятно нет. Но куда еще она может пойти?
— Я вскоре вернусь, — обещает Феран.
«Моя Хозяйка, — пишет Затар. — Наконец из Монтесекуи поступили хорошие новости: чума, насколько известно браксанам, закончилась. Вирус все еще действует на каких-то планетах в отдаленных частях Пустоты, но обычный карантин сдержит его распространение, пока эпидемия не закончится естественным образом.
Представленные тобой цифры вызывают у меня большую тревогу, но я предпочту не передавать свои мысли с письмом. Вскоре мы все сможем обсудить лично.
Я возвращаюсь домой».
Дом Йирила пуст, это можно почувствовать уже вблизи него, и хотя внешне ничего не изменилось, аура смерти нависла над творением рук древних каменщиков.
Затар останавливается и обращает внимание на детали: ухоженная лужайка, посадочная площадка пуста, ни одного космического корабля, заметно отсутствие людей. Подойдя к двери, кладет руку на пластину с левой стороны от нее.
Дверь открывается. За дверью стоит охранник, хоть и не тот, которого помнил Затар.
— Кайм’эра, — кланяется охранник. — Проходите, пожалуйста!
Кайм’эра
— Ваше любопытство будет удовлетворено, — обещает охранник. — Пожалуйста, следуйте за мной!
Затар идет следом за охранником. Его изумило послание на кольце. «Пожалуйста, прибудь в Дом Йирила как можно быстрее». Никаких объяснений, никакой подписи, только адрес и такое простое предложение.
Охранник останавливается на некотором расстоянии от дверей, пропуская лорда вперед. Затару слишком любопытно, чтобы опасаться чего-либо, и он уверенно делает шаг.
Двери перед ним открываются. За ними — тускло освещенная комната и…
— Йирил!
Затар быстро входит в комнату и двери за ним закрываются, скрыв собеседников от внешнего мира и посторонних глаз. Старший кайм’эра похудел и выглядит усталым, под глазами — темные круги, которые не в силах скрыть даже лучшая косметика. Но… он жив. Затар быстро пересекает комнату и сжимает плечо Йирила. До этой минуты он никогда не выражал своих чувств — возможно, попросту не признавался себе в том, насколько дорог ему Йирил.
— Я рад видеть тебя живым, кайм’эра, — произносит Затар, используя только речевой режим искренности.
— Хотя и удивлен, — подчеркивает Йирил.
— Я слышал, что ты мертв.
— Слухи, — старший мужчина улыбается, но слабо, и как любое его движение, улыбка говорит об ужасной болезни и о том, как она повлияла на его здоровье. — Вина? Перекусить?
— Если ты сам будешь, — отвечает Затар осторожно.
Йирил усмехается.
— В Доме все есть, не беспокойся. — он поворачивается к компьютеру и приказывает принести напитки и закуску. Это самое обычное занятие вдруг оживляет его. — А ты-то как?
— Удовлетворительно, — уклончиво говорит Затар.
Йирил смотрит с любопытством.
— Прибедняешься — насколько я понимаю состояние дел. Ты можешь ею гордиться, этим маленьким «слизнем из канавы» — слова твоего отца, не мои. Как он ее ненавидел! Как он ненавидел тебя — конечно, это очень по-браксански. На самом деле ты ничуть не проиграл из-за того, что во время эпидемии твоими делами управляла простолюдинка. И насколько я понимаю, в твоем Доме вовсе не одна простолюдинка. Как все над тобой смеялись раньше! — Йирил изучающе смотрит на более молодого мужчину и взгляд получается до странности отцовским. — Ты всех удивил.
— Но не тебя, — вставляет Затар.
— Нет. Не меня, — и снова слабая улыбка.
Входит слуга, раболепно сутулясь, приносит поднос, на котором — вино и разные деликатесы. Хотя у этого слуги нет грациозности движений, обычной для слуг, его можно похвалить. Когда он уходит, Затар предлагает тост:
— За нашу вражду. Новый персонал?
— Почти все. Кажется, из твоей семьи никто не пострадал?
— Традиционная трусость Зарвати. Чума до меня не добралась. Но ты… Йирил, последнее, что я слышал…