Рожденные в завоеваниях

Фридман Селия С.

— Подчиненные планеты не «требуют» ничего от Холдинга, — раздраженно бросил посол.

— Они требуют, если им присвоен статус авокура — полностью добровольное подчинение, когда не проявлялось нежелания сотрудничать, при условии мгновенной ассимиляции — я цитирую закон о завоеваниях. Хотите назову параграф?

— В этом нет необходимости, — рявкнул посол. — Я прекрасно понимаю разделение по классам, и знаю, чего вы добиваетесь. Значит, это ваше последнее слово?

Патриарх кивнул с неколебимым спокойствием.

— Передайте кайм’эра, что мы с радостью примем

посланника их руководителя и намерены решить вопрос с тарифами так, чтобы удовлетворить запросы обеих сторон, отдавая дань уважения Бракси и учитывая статус нашей планеты.

Браксан нахмурился, но кивнул, развернулся и быстро покинул помещение. И только оставшись в одиночестве Патриарх показался менее внушительным, и возможно менее уверенным в себе. Он медленно подошел к одной из сторон висящего в воздухе зала для аудиенций в так называемом «парящем» дворце, отданном кейегганским особам королевской крови, и посмотрел вниз на свой мир и свой народ.

— Правильно ли я поступил? — спросил он вслух. Патриарх вспомнил импульсивного молодого браксана, который много лет назад нашел его.

— Бракси придет сюда, — предупредил браксан Патриарха. — И ее мощь повернется против вашей независимости. Ограниченная технология Кейегги не сможет этому противостоять. Если вы будете сопротивляться, то навлечет на себя страшные разрушения и, не исключено, что и порабощение Кейегги. Но если вы решите покориться и сделаете это вполне определенным образом, то можете спасти свой народ от страданий и даже частично сохранить автономию.

Патриарх думал над этим долго и напряженно. Молодой человек показал ему карты и планы сражений и наконец абсолютный правитель гордой планеты согласился, что да, у них очень мало шансов предотвратить захватнические действия Бракси, и цена, если они все-таки попытаются, будет слишком высокой. Наконец Патриарх согласился подчиниться. Молодой лорд — его звали Затар — советовал Патриарху, какие хитрые дипломатические маневры использовать, чтобы не попасть в загребущие лапы жадных кайм’эра и командующих армией, которые предпочли бы завоевать Кейеггу и разграбить, чем допустить мирную ассимиляцию.

Его народ процветал. Все вышло гораздо удачнее, в этом Патриарх не сомневался, чем если бы Бракси сломила их систему в случае отказа подчиниться. Да, Кейегга многим обязана лорду Затару и Патриарх обещал отплатить за услугу, если когда-то у него появится такая возможность. И теперь, очевидно, время пришло. «Сопротивляйся этим кайм’эра, — сказал Затар. — И твердо стой на своем, требуй своих прав! Тебя не покорят. Поверь мне».

Поверить браксану? Патриарх вздохнул. Ну, этот, во всяком случае, выглядит лучше большинства браксанов, поэтому у Кейегги есть шанс. Но в душе Патриарха росли сомнения, он робел, слыша, как шаттл посла взлетает с посадочной площадки перед дворцом.

* * *

— Я хочу нарушить мир.

Молчание.

— Чума ослабила их, Торжа. Если мы предпримем наступление сейчас, когда они меньше всего ожидают, мы можем нанести им значительный урон!

Молчание. Затем Торжа тихо произносит:

— Это

приходило мне в голову, Анжа.

* * *

Наконец, офицеры Военной Границы собрались все вместе. Во главе стола сидел Херек, по обеим сторонам от него — его заместители и капитан подразделения истребителей. Каждый командир привел с собой тот же набор подчиненных, и таким образом переговорная комната, несмотря на большой размер, оказалась битком набита людьми.

Херек поднялся со своего места.

— Командиры Великой Войны! — обратился он к офицерам. — Во-первых: разрешите мне поблагодарить вас за то, что пришли. Мое соединение получило задание, которое касается вас всех. Нас просят перебраться в мирную систему и провести акцию против одной из планет Холдинга. Не для того, чтобы подавить зарождающееся восстание, — пояснил он. — Не для того, чтобы отмстить за какое-то зло, совершенное против наших правителей, нашей расы или нашего флота.

Все перечисленное считалось законными основаниями для проведения боевых действий, и Херек не хотел, чтобы собравшиеся поняли его превратно. Они должны знать правду.

— Кейегга под Бракси является авокуром Холдинга; это добровольно вступивший в Холдинг субъект, который следует защищать от военного и политического насилия, — продолжил Херек. — Во время последней размолвки с теми, кто готов уничтожить их экономику, кейегганцы попросили нас поговорить с браксинским правителем. А если точнее, с главой Холдинга — или его представителем.

После этого заявления последовали смешки, но быстро стихли.

— Но главы у Холдинга нет, — заметил один из командующих.

— Вот именно. Поэтому кейегганцы отказались обсуждать решение вопроса, и нам приказали разобраться с этим делом. Командиры… — он сделал глубокий вдох, собираясь с силами. — Я не намерен начинать действия против Кейегги.

Публика начала роптать — недоверие, тревога, конфронтация. Тем не менее, когда Херек внимательным взглядом обвел людей, уставившихся на него во все глаза, то обнаружил, что некоторые из них спокойны и задумчивы. Их это заявление не удивило, по крайней мере, не больше, чем его самого недавно. Недовольство уже долгое время нарастало среди офицеров Границы. «И как это использовать?» — думал Херек.

— Послушайте меня, друзья, — попытался объяснить он. — Судьба предоставила нам шанс, который, может, никогда больше не представится. Кейегга выступила с требованием в рамках прав авокура; и Бракси должна или уничтожить планету, или удовлетворить ее требование. Что случится, если мы поступим, как нам приказано? Кейегга падет, другие авокуры задрожат и жизнь покатиться своим обычным чередом. Мы продолжим работать на группу людей, которые не могут объединиться ради единой цели, и, таким образом, пострадает Война. Люди, что отдают нам приказы, сами никогда не появляются здесь — нет, их браксанская кожа слишком бела для того, чтоб ее подпалили — но они загонят нас в угол, или похоронят под нагромождением административной шелухи, пока спорят между собой над тем, кто заслуживает большей прибыли за то, что делаем мы.