Рожденный бескрылым. Рожденный летать. Трилогия

Баранов Станислав

Я - халиа. Вот только почему безмолвствует память?

– Как тебя зовут?
– спросил посол.
– Я Каларс.

– Флей.

Он чуть нахмурился.

– Флей... это имя для эльфа, не для халиа. Кто дал его тебе?

– Учитель... Я не помнил своего прошлого имени. Так значит, я - халиа... Вот откуда и навыки, и странные сны...

– Ты сказал, что потерял память... Расскажи, что ты помнишь?

– Пытки... боль...

И я рассказал ему все, всю свою историю, не обращая внимания, что совсем не знаю этого человека... а то и не человека даже. Когда

я упомянул о мече, Каларс попросил:

– Покажи.

Я продемонстрировал пару ударов, хотел продолжать, но вмешались телохранители.

– Флей, что вы делаете?
– спросил один из них. После певучего языка халиа имперский показался грубым и неприятным.

Я оглянулся. Наблюдатели стояли, недоуменно разглядывая меня. Каюсь, за время разговора я совершенно про них забыл. Да и нужны ли они мне?

– Знаете, ребята... Возвращайтесь на заставу. Честное слово, я и сам прекрасно разберусь.

– А если с вами что случится? Кариан же с нас шкуру снимет!

– Не случится...
– я добавил в голос совсем немного власти. К счастью, в такой ситуации много и не нужно.
– Правда.

Они мне поверили.

– Пойдем к нам, - предложил Каларс.
– Ты сможешь закончить свой рассказ по пути. И, быть может, в родном краю твоя память вернется...

Я кивнул:

– Веди.

XXVI.

– Как ты убедил их?
– спросил вдруг посол.
– Я же видел, эти имперцы не хотели уходить.

– Я ведь рассказывал... в тот же день, когда я потерял память, во мне пробудились странные способности.

– Быть может, я прослушал... Продолжай.

Я пересказал коротко историю своей ссоры с мистиками. Рассказал и о нашем главном отличии.

– То есть, как энергетический вампир, но при этом без вампиризма, - Каларс почему-то глубоко задумался.
– Это очень похоже...

– На что?

– Не думаю, что это имеет к тебе отношение...
– проговорил он, чуть помолчав.
– Рано делать такие предположения.

– Ну... ладно. У меня есть вопрос: ты называл лорандийцев недолюдьми - почему? Чем мы так от них отличаемся, кроме формы зрачков?

– Ну... физиология... немного другой метаболизм. Живем в полтора раза дольше, и взрослеем соответственно. Ну, и... у нас не может быть общих детей с имперцами.

– Как? Даже эльфы...

– Придется признать, что мы отстоим от имперцев даже дальше, чем эльфы.

– Все удивительнее...
– пробормотал я себе под нос.
– Теперь я могу смотреть на эльфов свысока. Но отличия в строении организма сами по себе не делают нас лучше.

Каларс посмотрел мне в глаза, словно отыскивая иронию. Но я был серьезен.

– Что ж...
– проговорил он.
– Если ты действительно ничего не помнишь... Я расскажу.

Он остановился и замолчал, позволив лесной тишине окутать нас. Спустя несколько мгновений он заговорил.

– Этому не поверил до сих пор ни один имперец - им стыдно признавать собственную неполноценность... Дело в том, что мы - последние из Древних.

Я замер. На мгновение я прикрыл глаза, лишь чтобы удостовериться, и тут же открыл. Слова халиа были кристальной

истиной. Два потрясения в один день: сначала оказаться не человеком, затем - Древним...

Я верил послу. Но я хотел узнать больше. Каларс, понимая это, продолжил.

– История нашего народа хранится в архивах, там есть и очень древние времена... Но важнее то, почему мы оказались в таком упадке, ведь предки наши когда-то правили миром.

Халиа снова зашагал, я последовал за ним. Впереди, за кронами деревьев, блестели здания из белого камня.

– Так почему же это случилось?
– задал, наконец, вопрос я.

– Тысячу четыреста лет случилось так, что мир разделился на два альянса, один из которых возглавляли Арлайи, второй - Халиа, наш народ. Территория Арлайев и союзников занимала... примерно всю нынешнюю Империю, за исключением крайнего юга, степей и пустынь, да тех земель, за которые мы деремся сейчас. Нам же принадлежал западный материк и небольшая часть этого. Союзников, и с той, и с другой стороны, было много... мелкие страны, всевозможные расы. Каждый разумный в этом мире принадлежал к тому или другому альянсу. Нынешние "великие" имперцы тогда были всего лишь кланами варваров. В принципе, они меньше всех пострадали в той войне, и, надо сказать, по чистой случайности.

Да, нетрудно догадаться, случилась война. И не было в ней победителей.

Дело в том, что в один и тот же день маги двух стран изобрели два заклинания. Равно сложных, равно смертоносных.

Наши волшебники научились вызывать землетрясения на расстоянии. Локализованные и убийственно мощные. Не выдерживало ни одно здание, не выживал ни один.

В руках противника оказалась... просто смерть.

– Кого ты привел, Каларс?
– окликнул нас часовой у ворот. Я помотал головой, вырываясь из плена истории.

– Блудного сына, Кир, - ответил посол.
– Этот человек оказался одним из пропавших без вести воинов.

– Не может быть!
– лицо Кира выразило удивление.
– Как ты его нашел?

– Он сам расскажет, если захочет. Ты не против, Флей?
– при звуках моего имени Кир удивленно приподнял брови.

– Сначала - твой рассказ, - потребовал я.

Тяжелые створки ворот раскрылись, мы вошли в город, и Каларс продолжил повесть о делах полуторатысячелетней давности.

Я не смотрел по сторонам, не замечал удивительной архитектуры зданий вокруг меня, не видел зеленых - и это ранней весной - растений на клумбах. Все мои мысли были во власти рассказа.

– Маги Арлайев изобрели смерть в чистом виде - их заклинание просто уничтожало все живое в какой-то области, не задевая неживого. В день изобретения оба заклинания были применены. И наступила смерть...

Народы Халиа и Арлайи были уничтожены практически полностью - ведь чародеи в первую очередь наносили удары по соперникам-магам. Союзникам, впрочем, тоже досталось... Не осталось ни одного развитого города, великие народы скатывались в варварство...

– Но как вы смогли выжить?

– Выжил всего один город, несколько сотен человек, и ни одного мага среди них. Нас спас... спирит.