Рожденный героем
Шрифт:
– Я знаю, и она знает – это будет трудный путь, полный лишений и опасностей. Но она знает, и я знаю, что ей придется пройти его.
– Без меня!
– Тут ничего не поделаешь, Лок. – Джазра постучала пальцем по хрустальному шару. – Я видела это, и потому знаю, что ты согласишься.
Я хлопнул ладонью по столу:
– Нет. Я не верю, что все, увиденное вами, должно исполниться. Каждый из нас сам определяет свое будущее, принимая решения. Если это не так, если жизнь – просто сыгранная игра, повторяющаяся в потоке времени, тогда в ней нет смысла!
– Быть может,
– Боги заскучали бы от такой игры, – я припомнил, что сказал мне о богах Рорк, и добавил:
– Не могу поверить, что их развлекает сказка, конец которой известен заранее.
– А сам ты разве не любишь слушать одну и ту же балладу по несколько раз?
– Я не о том говорю. Слушая знакомую балладу, вспоминаешь о первом впечатлении и словно снова встречаешься со старым знакомым.
Я побарабанил пальцами по столу.
– К тому же, если вы правы, тогда и сами боги несвободны в своих действиях. А если свободны, тогда они могут изменять и судьбы других. А если на это способны боги, тогда почему этого не сделать и другим?
– Интересное рассуждение. Не новое, конечно, но все равно интересное, – она протянула левую руку. – Дай мне свою ладонь.
Я заколебался:
– Зачем?
– Может быть, я смогу рассказать тебе что-нибудь о твоей собственной судьбе.
Я опустил ладонь:
– Спасибо, не надо.
Она подняла брови:
– Тебе предстоит опасная экспедиция в Хаос. Разве не интересно узнать, что тебя ожидает?
– К чему? Если вы увидите мою гибель, а ваши рассуждения о предопределении верны, ваше предсказание не поможет мне избежать ее. – Я покачал головой. – С другой стороны, если я могу изменять свою судьбу и изменю ее, чего стоит ваше предсказание? Значит, я не могу доверять вашему предвидению, но знание того, что вы ожидаете, и поиск соответствия между вашими словами и реальными событиями будут отвлекать меня в Хаосе, а это уже совсем лишнее.
Джазра медленно склонила голову:
– Давай доведем твое рассуждение до логического конца. Если ты прав, то для каждого из нас существует множество путей в будущее. Будущее, которое мы проживем, определяется мириадами выборов, больших и малых. Видения, мои или Ксои, могут выхватывать картины одного или некоторых из этих путей. В зависимости от твоих действий, наши видения могут оказаться истинными или ложными.
– Именно так.
– Я думаю, ты согласишься, что многие из этих возможностей будут различаться лишь в мелочах. Например, наденешь ли ты синюю или красную рубашку, это мало скажется на исходе вашего похода.
Я чувствовал какую-то ловушку, но аргументы казались вполне логичными.
– Вы предполагаете, что события и возможности будущего могут разниться, но в общем развиваются в нескольких главных направлениях, руслах?
– Да, и эти русла определяются главными, значительными решениями. – Джазра снова сцепила пальцы. – Ты согласен?
– Несомненно, если мы допускаем множественное будущее.
– И я, провидица, могу видеть сцены из этого множества будущих?
Я неохотно кивнул:
– И поход с нами в Хаос – лишь одно из многих будущих Ксои.
Ее лицо немного
– Вот что заботит меня, Лахлан, и о чем я не сказала Ксое. Твое рассуждение интересно, и хотя я не нахожу его полностью убедительным, сейчас я цепляюсь за него, как за спасение. Я хочу верить: будущих много. Готова даже признать: порой я вижу обрывки других будущих. Смутные и отдаленные, как будто их малая вероятность ослабляет силу восприятия.
Она опустила взгляд на свои руки и сложила их на сердце.
– Для Ксои я вижу только одно будущее. Я вижу ее в Хаосе, вижу, как она пытается спасти тебя. Кроме этого, я не вижу ничего.
На последнем слове ее голос прервался.
– Ничего? – меня пробрал озноб, – Ты хочешь сказать, что для Ксои нет другого будущего, как отправиться в Хаос? И если она останется, она умрет?
– А как иначе это можно объяснить?
Я уставился на хрустальный шар, ища вдохновения в его глубине. Я мог как-то принять мысль о своей гибели или гибели кого-то из моих товарищей. Казалось, есть какая-то справедливость в том, чтобы ради большого дела идти на большой риск. Мы оставались хозяевами своей судьбы. Наше будущее зависело от наших поступков во время экспедиции. Мы могли победить и могли управлять положением дел.
С Ксоей дело было хуже – ее ждала неизбежная гибель. Приняв решение оставить ее, я ее убивал. Она ничего не могла сделать, не могла драться с судьбой. Решение было в наших руках. Оставить ее позади – значило убить.
Я понял, что ее бабушка сумела настоять на своем, пользуясь моим же представлением о свободе воли. Нетрудно было поверить, что чье-то решение может привести к гибели, – это не противоречило предположению о свободе воли, поскольку другое решение, возможно, вело к спасению. Если не отвергать с налету вообще существование ясновидения – а это было бы глупо, потому что им занималась немалая часть магов Империи, – мне приходилось поверить, что Ксоя умрет, если я не возьму ее с собой.
Я поднял голову и встретил пристальный взгляд Джазры.
– Что вы видели для нее в Хаосе?
– Сумятицу картин, в которых не могла разобраться, – старая женщина сложила руки на столе перед собой. – Если ты прав, перед ней тысячи путей, ожидающих решений, которые она примет. Если права я, нужен кто-то посильнее меня, чтобы разобраться в том, что я видела. С меня довольно и того, что она будет жива.
– В этом что-то есть.
Джазра нагнулась через стол и схватила меня за руку:
– Пойми, Лахлан, ее судьба сплетена с твоей. Я не видела вас любовниками и редко видела в дружбе, но вы встретились не случайно.
Я мягко высвободил руку.
– Я постараюсь позаботиться о ней в Хаосе, если сумею. Вы ведь знаете.
Она снова потянулась к моей руке, но сдержалась:
– Я могла бы рассказать тебе многое о тебе самом – даже не ради тебя, а ради безопасности моей Ксои, – но не стану, уважая твое желание.
– Спасибо. У меня хватает поводов для беспокойства и без размышлений о будущем, которого может и не быть.