Рождённый под чужим небом

Деминский Владимир

Между тем ребёнок смело протянул руку и коснулся огня. А ещё через мгновение он вступил в пламя! Раздался оглушительный треск и огонь ударил вверх на высоту в два дивьих роста!

Шаману понадобилось огромное усилие воли, чтобы продолжить песню. Того, что произошло, не случалось никогда раньше! Сердце Рурха застучало как бешеное. Теперь он не отрываясь смотрел на огонь, но видел одно лишь пламя.

Текли мгновения, но ничего не происходило. Ребёнок будто растворился в огне. Шаман допел песнь и начал заново. Он мог повторить её не

более трёх раз, затем следовало вернуться обратно в мир дивьев.

Сознание Рурха словно раздвоилось. Одна половина продолжала петь, другая же лихорадочно соображала:

«— Старый дурак! Настоящее имя решил дать! И что теперь делать? А если этим я осквернил Храм? Так раньше надо было думать! Но ведь он сам зашёл в пламя, значит, огонь принял его? Или нет?»

О чём только шаман ни передумал, пока пел песнь Имени! В голове роились десятки мыслей, но, как назло, ни одной дельной! И тут, когда Рурх готов был уже впасть в отчаяние, пламя опало. Не веря своим глазам, дивий смотрел на ребёнка, который скорее всего даже не понял, ЧТО именно сейчас произошло.

— Дарен! — в голове шамана раздался громовой голос. И столько в нём было мощи и силы, что шаман прервал песнь и упал на колени.

— Имя, — благоговейно прошептал он, — теперь у него есть имя.

Рурх закрыл глаза и произнёс заклинание. Когда он их открыл, то вновь обнаружил себя стоящим в центре красного круга. Обряд завершился. Словно отходя от тяжёлого сна, шаман медленно посмотрел по сторонам. Первым, кого он увидел, был ребёнок, доверчиво прижимающийся к нему.

— Дарен, — произнёс дивий, словно пробуя на вкус, как звучит истинное имя.

— Пойдём, — он взял мальчишку за руку. — У нас много дел.

***

Вечером, когда на главной площади уже зажгли ночные огни, Рурх пришёл к вождю. Гтар уже успел осушить не один кубок, однако нисколько не опьянел. Посмотрев гостю прямо в глаза, он молча подтолкнул к нему чашу. С удовольствием отпив пенного напитка, шаман крякнул, вытерся рукавом и произнёс:

— Храм признал его. Дело сделано.

— Вот и славно, — вождь кивнул. — Не думал, что получится.

— Пути богов неисповедимы, — шаман отпил ещё глоток. — Зато теперь все болтуны заткнутся. Надолго. У него есть имя а значит он не просто безвестный найдёныш. Теперь Дарен наш родич.

— Родич, — негромко повторил вождь. — С огнём играешь, Рурх. Никогда такого не бывало ранее, чтобы чужака приводили в Храм Четырёх.

— Так ведь и морлов никогда в наших пещерах не видывали, — резонно возразил Рурх. — Всё случается когда — нибудь впервые.

— Это ты верно заметил, — вождь приложился к кубку. — А Знак… появился?

Шаман на мгновение отвёл взгляд.

— Появился, — буркнул он.

— И?

Гтар, будучи знакомым с шаманом не один десяток лет, сразу понял, что тот чего — то не договаривает.

— Треугольник остриём вверх. Пустой.

— Вот, даже так? — брови вождя удивлённо подпрыгнули.

После успешного прохождения

обряда Имени на правом плече у каждого дивья появлялся Знак. Обычно им становился нижнеострый треугольник, пересечённый прямой линией. Этот знак, символизирующий Землю, был самым распространённым среди народа Подлесья. Пустой нижнеострый треугольник, означающий Воду, встречался гораздо реже. Дивьи, носящие такой Знак, часто становились великими воинами или вождями.

Символ Воздуха, пересечённый верхнеострый треугольник, обычно доставался тем дивьям, из которых впоследствии получались шаманы или целители. Но вот пустой треугольник, Огонь, такой Знак встречался чрезвычайно редко.

— Непростой нам мальчишка достался, — шаман допил последний глоток. — Огонь явно благоволит ему.

— И что теперь собираешься делать?

— То же, что и раньше, — шаман пожал плечами. — Отвезу его на Дальнюю заставу, к брату. Пусть там растёт.

— Добро, — согласился вождь. — Толково придумано. Признаться, не всем по нраву его присутствие здесь.

— Ничего, потерпят, — шаман махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху. — Или родичам нашим заняться совсем уже нечем?

— Есть, — вождь усмехнулся. — Через год в северных пещерах уже должны быть сделаны первые доспехи.

— Кхм, — шаман поперхнулся свеженалитым пивом. — А не рановато ли?

— Пусть работают, — вождь нахмурился. — Меньше болтать будут!

— Воля твоя, — Рурх склонил голову. — Что решили с охраной пещер?

— Разберёмся, — вождь досадливо поморщился. — Второй раз нас врасплох не застанут.

— Твоими бы устами… — тихо пробормотал шаман.

— Что? — не расслышал его вождь.

— Пойду я, — ответил шаман. — Вставать завтра рано.

— Ступай. Будешь на рубеже, передай брату, я доволен его стражей. Заодно расспроси, что у них там на Болоте творится?

Наутро шаман отправился в путь. До заставы идти предстояло не близко, пешим ходом дня три, не меньше. С ребёнком же путешествие затянулось на целую седьмицу. Вместе с Рурхом отправились двое дивьев. Преданные воины, они готовы были выполнить любое его приказание. Впрочем, единственное, что он них требовалось, это по очереди нести Дарена, когда тот уставал.

До Заставы добрались без приключений. Лишь один раз в глубине коридора на мгновение мелькнул синюк, мерзкая тварь, питающаяся падалью. Однако уловив исходящую от шамана угрозу, житель подземелий предпочёл уступить дорогу.

Ровно через седьмицу их отряд вступил в Дальнюю пещеру. Здесь, под каменными сводами, располагалось последнее поселение дивьев. Дальше уже начинались Дикие земли.

Рурх медленно огляделся по сторонам. Прошло уже два года с тех пор, как он приходил сюда в последний раз. Впрочем, особых изменений видно не было. Всё также горели бездымным пламенем колонны серого камня, расставленные по пещере, по — прежнему из кузницы доносились удары молота, а со двора войницы слышалось лязганье мечей.