Рождественская карусель
Шрифт:
Но улыбка сползла и рот приоткрылся в изумлении, едва она увидела Шона: так прекрасен и величествен был он в темном костюме, белоснежной рубашке и шелковом галстуке. Лия еще ни разу не видела его в таком официальном наряде; на мгновение ей показалось, что это сон.
Она успела забыть, что Шон – не обычный человек. Но теперь вновь увидела в нем недоступную звезду телеэкрана, знаменитого красавца, чьи фотографии украшают журнальные развороты, чье появление на громкой премьере или киноконкурсе становится газетной сенсацией. И этот
– Ну как, я вас не разочаровал? – прервал молчание Шон.
Лия молча помотала головой – избыток чувств мешал ей заговорить.
– Вы меня тоже, – негромко произнес он. Взгляд – как ласковое прикосновение, глаза – темные озера желания. Он взял ее за руку.
– Я почти готов… – Тряхнув темноволосой головой, он оборвал себя на полуслове. – Присаживайтесь. – Он галантно подвел ее к камину. – Посидим немного здесь, выпьем перед ужином. Что вы предпочитаете? Шерри? Или…
– Шерри, если можно, – ответила Лия хрипло и с запинкой, словно разучилась говорить. Казалось, ею снова овладела болезнь: из озноба кидало в жар, из жара – в озноб, руки дрожали, на лбу выступил холодный пот.
Теперь она понимала, что задумал Шон. То, что недавно предлагала и она. Начать сначала, вести себя так, словно они незнакомы и это их первое свидание.
Шон стал расспрашивать ее о детских годах, о книгах, о музыке. Сперва Лия робела и отвечала односложно, но вино и дружелюбие Шона помогли ей расслабиться, и скоро она уже сама задавала вопросы, перебивала Шона и звонко смеялась его шуткам.
– Расскажите мне о своей матери, – попросила она, когда они сели за стол. – Вы говорили, что она очень тяжело переживала уход мужа. Но в конце-то концов утешилась?
– Очень не скоро. Почти двадцать лет она была безутешна. Но наконец встретила человека – кстати сказать, намного моложе себя, – который сумел вернуть ей вкус к жизни. Они поженились в этом году, в августе.
– И вы не возражали?
– С чего бы? Потому только, что он всего на несколько лет меня старше? Какое это имеет значение? – пожал плечами Шон. – Он подарил ей радость – вот что важно, а не то, девятнадцать ему или девяносто. Пусть хоть кому-то из нашей семьи повезет в любви.
Эти слова напомнили Лии о вопросе, который она уже давно хотела задать Шону.
– Вы говорили, что начали встречаться с другой женщиной… – робко заговорила она.
Шон вздернул голову, меж бровями пролегла глубокая морщина.
– После Марни? Это длилось недолго.
– Вы порвали с ней?
Она не понимала – точнее, боялась понять, – почему с таким страхом ждет ответа.
– Нет, она сама порвала со мной, – ответил Шон, наливая себе в бокал красного вина. – После катастрофы.
– Из-за шрама?! – ахнула Лия. Ей не верилось, что женщина может быть способна на такую черствость.
– Из-за того, что означает для меня этот шрам. – Шон
– Какой ужас!
Шон снова равнодушно пожал плечами.
– По крайней мере, она была честна со мной.
– Значит, она ни капли вас не любила!
«Любила». Это слово сигнальным колоколом отдалось у нее в мозгу, и все странности последних дней внезапно обрели кристально ясный, пугающий смысл.
Любовь. Вот с чем боролась она все эти дни! Вот что за чувство властно росло в ней с той роковой встречи на заснеженном проселке!
– Любила? – повторил Шон так, словно услышал незнакомое слово чужого языка. – Я и не искал любви. Марни меня от этого отучила.
– Но как же так? Каждый человек…
– Каждый человек хочет быть любимым? Вы это хотели сказать? – иронически переспросил Шон. – Я бы не стал принимать это за аксиому. Отнюдь не все стремятся к душевной близости.
– Но…
«Да уймись же наконец! – кричал ей рассудок. – Ты же выдаешь себя!»
– Но вы стремитесь, – закончил он за нее. Эти слова больно ударили ее по сердцу. – Это и предложил вам жених? Любовь, поклонение и счастье до гроба?
Любовь. Это слово, произнесенное низким бархатным голосом Шона, пробудило в ней воспоминание о вчерашнем вечере. Она заснула, не дождавшись его возвращения… Но не совсем.
В полусне она слышала, как Шон вошел в спальню и остановился у кровати. Сон одолевал ее; не было сил пошевелиться или хотя бы открыть глаза. Но она услышала нежные слова и ощутила на щеке нежнейший поцелуй.
«Спокойной ночи, любовь моя!» – прошептал ей Шон. Но разве не повторял он много раз, что любовь – сказка, горячечный бред поэтов и романтических юнцов?
– Я же вам сказала, Энди не жених мне! – С этими словами она схватила ложку и принялась свирепо размешивать соус.
– Да, говорили.
Он снова наполнил бокалы. Лия хотела сказать, что ей вина достаточно, но огненная мексиканская смесь обожгла ей рот, а скользкий перчик, прыгнув с тарелки, испачкал руку.
Отложив ложку, Лия принялась облизывать пальцы. Не сразу она заметила, каким неотрывным взглядом следит за ней Шон.
– У вас и на подбородке пятно, – мягко заметил он. – Позвольте мне… – И он аккуратно вытер ей подбородок платком. – О, и здесь, и здесь – да вы вся в томатном соусе!
Сердце ее приостановилось, затем забилось вдвое быстрее. Лия замерла, боясь пошевельнуться, пока Шон белоснежным платком вытирал ей щеки и губы.
– Беда с этими мексиканскими кушаньями! – заметила она с показной шутливостью, когда вновь обрела дар речи. – Не успеешь оглянуться, как перемажешься с ног до головы. По-моему, чили можно есть только в компании с близкими людьми или с теми, кого уже никогда больше не увидишь, иначе придется вечно краснеть от стыда!