РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СКАЗКА ДЛЯ АДЕЛЬ
Шрифт:
Вот над полем покатилась полная луна и осветила трактир. Двери заперты, окна темны. И лишь в чердачном окошке мерцает свеча.
Свеча стоит в кружке, кружка – на подоконнике.
Новогодний шар легонько покачивается и кружится на еловой ветке.
Адель протянула руку к замедлившему свое вращение шару, вновь крутанула его. И чердачная каморка заискрилась бликами, нарисованная тройка лошадей, несущих карету, помчалась куда-то, а франтоватый кучер защелкал длинным кнутом. Девушке даже почудилось, что бархатные шторки раздвинулись, и в глубине кареты
Адель поежилась: как же все-таки холодно. За окном завыла метель.
В это время у порога трактира юлой заплясал метельный столбик, докрутился до самой двери, снег осыпался – и на крыльце оказались мрачный Пит и веселый Этьен. Этьен стряхнул с плеч остатки снега, поднял лицо к полной луне. И отчего-то луна показалась ему подобием рождественского шара…
А в стеклянном шаре на чердаке вдруг отразилась серая кошачья морда…
И тут же снизу в каморку долетел грубый голос трактирщицы:
– Адель!
От неожиданности Адель вздрогнула, а шар – о, ужас! – соскочил с ветки, упал на пол и разбился…
Девушка, не веря своим глазам, сползла с табуретки, опустилась перед осколками на колени.
Она смотрела на осколки и по щекам ее текли крупные слезы. В одном осколке отразилась семья за столом, на столе – рождественский гусь, мать качает Адель, завернутую в пеленки. В другом осколке – умирающая мать держит крошку Адель за руку. В третьем осколке – малышку Адель тянет за собой трактирщица. И во всех мелких кусочках – Адель, сочиняющая письмо Юлемандену…
– Адель! – раздался все тот же противный голос.
И девушка пулей вылетела из чердачной каморки. Послышался топот бегущих вниз по лестнице девичьих ног…
А на чердак, в щель от неприкрытой двери вновь заглянул чрезвычайно упитанный серый кот.
Кот приметил, как из норки осторожно вылезла толстая мышь. Мышь повела усами, быстро пробежала к самому большому из сверкающих осколков разбитого шара и заглянула в него…
Что это?! Неужто, волшебство? В зеркальном осколке вместо мыши отразился усатый дородный купец! Мышь радостно запищала, даже встала на лапки, поворачиваясь боками – и, гляньте-ка, в отражении купец точно так же стал крутиться, туда бочком, сюда бочком…
Тут скрипнула дверь, мышь оглянулась – увидела кота, кажется, он готовился к прыжку… Но не успел кот сказать «мяу!», мышь прошмыгнула назад в свою норку.
А Адель бежала по лестнице, перепрыгивая ступеньки, и внизу плюхнулась прямо в живот толстой трактирщицы.
– Опять бездельничала, паршивка?
Трактирщица подняла, было, свою ручищу, чтобы ударить служанку… Ах, я и забыла сказать, что девушка жила здесь в прислугах! …Но в тот же миг раздался сильный стук в дверь.
Трактирщица опустила руку, поскребла щетинистый подбородок и произнесла:
– Кого это принесла нелегкая?
Она повела носом в сторону двери, будто хотела унюхать: что за смельчак постучал в ее трактир в ночь на Сочельник.
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ПИТ ПРОСАЧИВАЕТСЯ В ТРАКТИР
Зал
Посреди зала стоял большущий стол, да какой же трактир без стола? А по бокам стояли длинные лавки. Под лестницей, по которой только что спустилась Адель, была устроена ниша со всяким скарбом, ее прикрывала цветистая занавеска. Имелась и стойка, за которой трактирщица в обычную пору наливала гостям напитки. Прямо за стойкой – дверь на кухню. А по стенам висели лесные трофеи: рога и чучела, клыки да когти. Бррр!
Вот таким был этот придорожный трактир с толстой, из столетнего дуба, входной дверью. Впрочем, захаживали сюда лишь самые отчаянные путники да охотники, им нравилось такое убранство.
А на пороге под качающейся от метели вывеской прыгал продрогший Этьен. Парень настойчиво стучал в дверь кулаком:
– Эй! Есть кто? Откройте!
Трактирщица стояла, опершись толстыми руками о стол. Открывать явно не торопилась.
– Посмотри-ка в щелку, стоит ли впускать этого разбойника! – шепотом приказала она Адель.
Девушка на цыпочках подошла к двери, заглянула в дверную щель и разглядела Этьена, он стоял, пританцовывая.
По лестнице в зал спустился жирный серый кот, оглядел Адель и хозяйку, и вскарабкался на подоконник с замерзшим окном.
– Да откройте же, я околел совсем! – прокричал с улицы Этьен.
Кот улегся на подоконнике. А с той стороны окна Пит подышал на замерзшее стекло и на стекле сразу оттаял лед. Кот зевнул, мельком глянул в оттаявший круг и – шерсть на нем встала дыбом: прямо на него с той стороны окна смотрел Черный Пит. Кота с подоконника как ветром сдуло, и он прыгнул прямо на толстый загривок Трактирщицы.
– Эй, безобразник! – удивилась та и вновь подозрительно повела носом, – Что-то тут нечисто.
И все же трактирщица ничего не учуяла.
А Пит протиснулся сквозь стекло и, невидимый для девушки и хозяйки, соскочил с подоконника на пол. Кот, глядя на Пита, только таращил глаза и шипел.
– Чего уставился? – сказал коту Пит, – Терпеть не могу котов.
Этьен все стучался, трактирщица раздумывала, Адель смотрела в замочную скважину. Пит щелкнул пальцами, и тотчас у камина появилось невидимое кресло с пледом. Пит уселся в кресло, укутал озябшие ноги. Кот от такой наглости оцарапал трактирщице шею и та, разозлившись, скинула его с себя:
– Когти распускать? А ну, брысь!
И кот забился под лестницей, с опаской поглядывая на Пита из-под занавески.
– Да откройте же! Я заплачу! – молил Этьен.
Трактирщица оттолкнула Адель и сама глянула в дверную щель.
– Нищий музыкантишка с лютней, – презрительно сказала она, разглядев гостя, – У них вечно ни гроша за душой. Не открывай.
И она прошла на кухню и стала там греметь кастрюлями.
– Эй! Мороз крепчает! – кричал Этьен.
Адель очень испугалась.