Рождественские истории дедушки Суарри
Шрифт:
– Это сюда трубить нужно? – Дафна с интересом уставилась на отверстие, обрамлённое голубыми камнями.
– Наверное, но ещё чего не хватало! – придержал Дафну Софоклос, – Я раковину искал, чтобы молодость себе и Хрисе продлевать. Да спать спокойно. Только вот, песни-то мы слышим, а молодости всё никак не прибавляется! Ах-ха-ха! Зато вон светится как красиво, да музыка и впрямь дивная, только ушко приложи…
– Дядюшка Софоклос… А расскажите ещё про этого Морена! – попросила Дафна, – Как раковина у него оказалась? Или старые моряки об этом не говорили?
– Говорили… Позволь-ка я закурю? – спросил Софоклос и пожевав с досадой свои сухие губы добавил, – Давно я так ни с кем не говорил. Вот с тех пор, как дочь мы потеряли, все вдвоём на кухне и сидим…
– Ох! Я о гвоздике совсем позабыла! Нужно для пряности ещё гвоздички добавить, – вдруг захлопотала Хриса и унеслась в
– У вас была дочь? – спросила Дафна.
– Была. Вот так, как с тобой здесь с ней и сидели. Только я ей про Морена не рассказывал. Больше всё про дельфинов, про пиратскую бухту, да про красные закаты на западе острова… – вспоминал хозяин.
– А где сейчас ваша дочь?
– Ох, Дафна, я всё бы на свете отдал, чтобы знать это! Она вот, как ты, любопытная была! А глазища какие! Сами небеса в них могли утонуть, – и тут Софоклос замолчал.
– Ну, так что там с вашим Мореном? – вернувшись с горстью крошечных звездочек-гвоздик, спросила Хриса, – Мне-то ты, Софоклос так много не рассказывал! Ох, Дафна, взбудоражила ты нашего деда! Того и гляди, ещё чего вспомнит.
– А что Морен? В один день, всем его кабанам и сокровищам стало тесно. Островок-то не велик был! Куда не ступишь, кругом золото, куда не глянешь – везде кабаны да вояки-титаны шастают. Ни театров тебе, ни музеев, ни парков, только сокровищницы да свиньи, представляешь? Подумал Морен и решил захватить другие земли. Да только вот остров его со всех сторон окружен был морскою водой. А все титаны воды, как и кошки, ух, как боятся! Да и не могли они уплыть со своего острова потому, что разгневались на их бесчинства стражи морские – синие дельфины древнего ордена. Из века в век охраняли они священные воды, берегли богатства, спасали путников во время штормов. Так и Морена однажды спасли! Тот на своём корабле возвращался из Малой Азии на родину с украденными сокровищами. Но дельфины об этом не знали. Их заветное правило – спасать погибающих и всё тут! А шторм тогда сильный разыгрался! Пошёл корабль Морена ко дну. Закатил глаза Морен и давай захлёбываться! Да так, что ни один дельфин и не догадался – Морен лишь претворялся умирающим. Подхватили они его и понесли на берег. Но лишь коснулись ноги Морена дна у Титамонии, как схватил он дельфина-вожака за шею, крепко сдавил её, так, что спасатель чуть не задохнулся. Сорвал титан с ослабевшего дельфина раковину светозарную, что тот всегда при себе носил, как морское благословение. Молод был дельфиний царь, да и не ожидал он от тонущего такого предательства. Затрепетали дельфины, увидев сломленного царя. Хотели броситься вдогонку за титаном, да где это видано, чтоб дельфины по земле бегали? Осталось им забрать своего царя да умчаться в подводное царство… Время шло… Морен сердился – столько слышал он легенд о волшебной раковине, так верил в её в чудесные силы, а что же она? Она отказывалась ему подчиняться. Петь – пела, баюкать – баюкала. А вот трубить титану не позволяла… Говорят, не каждый может в неё трубить! А лишь тот, чья любовь к морю сильнее любви дельфиньего царя… Так и быть, признаюсь, и я рискнул, да ничего не вышло, – хмыкнул Софоклос, закурив последнюю в заначке сигарету, – По словам моряков Венизелосов, был на Титамонии вулкан. Сонный такой ленивый… Но как-то раз, решил напомнить он о себе беспечным титанам. Затряслась земля, потемнело небо. И давай вулкан извергать свою алую лаву… Одноглазый моряк Псаракис красиво так вспоминал, будто окружили остров дельфины во главе с повзрослевшим да окрепшим царём, думают вот-вот титаны во главе с Мореном от ужаса в воду попрыгают, и настигнет их смерть от песен да зубов дельфиньих. Но нет! Приказал Морен всем оставаться на суше. Тогда дельфины подняли гигантскую волну, такую, что целый остров своим ударом снести сможет. Взволновали, вспенили воду. Поёт царь дельфиний свою боевую песню, скалит белые зубы. Но стоит Морен на суше несломленный. С одной стороны бежит на него лава, с другой страшная волна. Все мертвы уж титаны. Один Морен зло ревёт да пытается вызвать раковиной боевой клич. Но не может! И встречаются на его могучих плечах шипящая волна да адская лава. Вырывает бранящийся Борей из его рук светозарную раковину и бросает в пасть ревущего моря. Трясётся земля, злится вулкан, смывает вода мёртвых свиней и титанов… Уносит вода и Морена. Обнявшись со своим другом – восьминогим красноглазым кабаном уходит он на дно морское… Никто не знает, куда делся Морен. Никто не ведает, куда запропастилась светозарная раковина. Ясно одно, как и тысячи лет назад, сторожат море синие дельфины, спасают они корабли и тонущих путников… На том и всё! Опа-опа-па! Конец легенде.
– Как никто не знает? Вот же она – раковина!
– Девочка моя! Это же просто легенда! Может быть, и не та это вовсе раковина! – принялся оправдываться Софоклос.
– Как не та? А голоса, а вот это отверстие, как у горна! А драгоценные камни!– вскрикнула Дафна.
– Ну хорошо-хорошо… Объясню! – согласился хозяин, – Моряки говорили… Да, да, всё те же моряки! Что море решило не возвращать раковину дельфиньему царю и заключило её в объятия стального вечнободрствующего осьминога. На самом-самом дне. Говорят, сам Морен триста раз бы подумал, прежде чем забрать у того осьминога раковину…
– А как же ты смог? – округлила глаза Дафна.
– Я его усыпил, – спокойно сказал Софоклос, – Эти Хрисины настойки, знаешь ли… На разных травках. Любого или в буйство или в сон вгоняют. На дне морском таких не найти, – рассмеялся он.
– Ты хочешь сказать, что рыскал по моей кухне в поисках горного успокой-сбора? – вскипела Хриса.
– Не рыскал! Сразу нашёл, – хмыкнул Софоклос, – Душица, ромашка и хмель! Чего там ещё? Они у тебя на самом видном месте лежат! Я их все перемешал, вином молодым разбавил и в бутылёчек перелил! А как к осьминогу подобрался, так бутылёк открыл и…
– Ясно… Все акулы, медузы да и сам осьминог погрузились в крепкий сон! Как ещё само море от такой настойки не уснуло! Ох, Софоклос, Софоклос! – ужаснулась хозяюшка Хриса, – Стыдись, вор ты кухонный! Да видно и брехун солидный! Вор и брехун, слышишь?
– Выходит, что ты, дядюшка Софоклос, украл у моря? – приняла всё за чистую монету Дафна.
– Не брехун я! И не украл… Взял на время, так сказать, – признался моряк, – Думал, мы с Хрисой песен русалочьих послушаем, омолодимся. Да и похвастать находкой перед женушкой, ой как хотелось! Это ведь подвиг в какой-то мере! Не хуже геракловых! Только вернуть раковину назад у меня не вышло… – вздохнул Софоклос.
– Тётушка Хриса сказала, будто вы моря не видите? – спросила Дафна.
– Не вижу! Ни моря, ни закатов морских, ни восходов… С тех пор вот, как раковину эту из воды достал, так больше в море и не был. Вот представь, будто идёшь ты, Дафна по светлому залу, и вдруг кто-то “щёлк” выключателем! И погасла лампочка. И не видишь ты куда дальше идти. Так и я. До берега доковылять ещё могу, а только на песок ступаю, как “щёлк” и слепну…
– Дафна, деточка, на сегодня достаточно разговоров! Идём, хлеб в печь укладывать! Чтоб к завтраку я тебя и угостить смогла, – вмешалась Хриса.
– Тётушка, Хриса! Да, ведь я, кажется знаю, как раковину вашу обратно морю вернуть! – подскочила Дафна, – Кажется, знаю того, кто отнесёт её царю дельфинов. Если тот существует, конечно…
– Милая моя, это ж только легенда. Про царя-то, – улыбнулась Хриса, – Так и скажи, что ракушка тебе понравилась. Мы её тебе и подарим. Правда, Софоклос?
– Правда, подарим, как родной дочери… А может, Дафна, ты с нами жить останешься? А что? У нас и комната от дочери осталась, и игрушек целый короб… До утра-то подумай… На-ка, держи свою раковину, – и Софоклос протянул гостье свою морскую добычу.
И только Дафна хотела отблагодарить доброго хозяина, как вдруг услышала знакомое жужжание. Это Марлен прилетела. Она кружила у распахнутого Хрисой окна над мисочкой янтарного мёда и жадно облизывалась. Выглядела муха устало. Еле держали её прозрачные крылья. Покружила она ещё у миски да и упала без сил. Дафна бросилась к своей крошечной подруге, посадила её на мизинец и давай расспрашивать, где та пропадала, и почему лапки у неё такие мокрые, а глаза красные-красные. Муха ничего не ответила, лишь раскрыла перед Дафной свою малюсенькую мохнатую ладонь, в которой блестело что-то круглое и ещё более микроскопические, чем ладонь мухи.
– Что это за соринка? – спросила Дафна, – Марлен! Где ты была? Отвечай-же! – перепугалась девочка. Сальвадор, однако ж понял Марлен без слов. Он схватился за голову и притопывая своими царапучими лапками на плече Дафны, взволнованно закричал.
– Что случилось, девочка моя? – встрепенулась и Хриса, – Радость великая, твоя муха вернулась! Идём же, идём! Печь заждалась христопсомо.
– Да, да! Идём, – отрешённо проговорила Дафна.
– Эх, и смешные вы, девчонки! Всё суетитесь-суетитесь… И муха туда же! – усмехнулся Софоклос да как закашлялся, – Ох, когда-нибудь я брошу! Нужно бросать дымить-то! Я ведь ещё молодой, а горло у меня, как труба выхлопная. Ох! Охладиться бы, – сказал Софоклос и открыв кухонный кран, подставил под хлынувшую струю свои пересохшие губы, да набрал воды полный рот.