Рождественские рассказы
Шрифт:
— Ну, болтай, не буду больше! — безнадежно махнул рукой медведь.
И действительно, притих, так что убирать его не понадобилось.
— К нам, господа, в наш цирк, приехал гастролировать знаменитый капитан Блэк. Помните — громадный негр, атлетически так сложенный, замечательный красавец при этом?.. Даже именно то, что он был, как чернила, черный — все типичные признаки его расы, все это удивительно шло к нему... он был замечательно хорош и, вообще, успех имел необыкновенный... Он был женат на толстой такой, краснощекой голландке... Ах, какая сварливая, неопрятная, мерзкая женщина!
— К чему же эти ненужные предисловия? —
Красавица только покосилась в его сторону и продолжала:
— Блэк приехал к нам со своими шестью дрессированными львами. Один из них, Абделькадер, был особенно страшный, угрюмый такой и большой-большой... грива косматая... он был уже старый лев — у Блэка уже лет десять, да еще у прежнего хозяина не помню сколько — главный сюжет всей труппы... Я была тогда еще не «prima», а так выезжала больше на грациозных па, и главный номер мой был качуча на двух седлах с кастаньетами. Ко мне удивительно шла испанская куафюра и черное кружево... и всегда выходило на бис... Скоро я заметила, что Блэк перед моим выходом стал накидывать на свой костюм (трико золотистого цвета) пальто и появлялся в партере с биноклем... Он этого почти никогда не делал, но теперь стал с каждым моим появлением... Он особенно был ко мне внимателен, чего не разделяла его противная голландка, шипевшая на меня, как змея, раз даже пребольно меня ущипнула — этакая злюка!.. Раз как-то встретилась я с капитаном просто на улице... Мы пошли вместе, повернули в сквер и сели на скамейке, в глубине сада. Негр долго мялся, готовился, должно быть, к объяснению, и, наконец, бухнул мне сразу:
— А ведь эта Эмма мне не жена!
— Неужели?.. — Я сделала вид, что меня очень удивило это открытие.
— Совсем не жена, — продолжал негр... — Она моя просто кузина...
И он опять засмеялся... прямо-таки захохотал во все горло, скаля свои превосходные белые зубы. Даже прохожие стали оборачиваться.
— А вы будете моей женой! — бухнул капитан и еще громче захохотал... — Настоящей женой, с пастором и всякими гербовыми бумагами с печатями... ого-го!.. У меня, — продолжал он, — вы видели сами, сколько орденов и медалей; у меня даже есть орден с настоящим бриллиантом... у меня есть уже десять тысяч долларов в нью-йоркском банке, я вам после даже книжку покажу... и я очень знаменитый человек!.. Меня, я вам скажу по секрету, даже третьего дня одна настоящая графиня к себе приглашала, но я не поехал... Вы, мисс, гораздо лучше той настоящей графини и вы будете моей женой!
Я ему отвечала на это, что еще подумаю, что я так молода и все такое, и что я, вообще, очень боюсь всяких злых животных.
— Мои львы совсем не злые!.. Они добрые и очень смирные...
Бедный негр не понял моего намека и отнес его к членам своей труппы.
— Но я еще не так знаменита, не так известна, как вы, — стала я скромничать... — Мне, маленькой выходной наезднице, соединить свою судьбу с таким известным укротителем львов!..
— Вы будете скоро так же знамениты! — закричал негр... — Вы войдете в клетку и положите свою головку прямо в рот Абделькадеру, и вам будут много, очень много аплодировать... И знаете, как это будет эффектно?!
На афише ничего не стоит, обыкновенная афиша. Вывозят клетку, открывают доски; львы ревут, я кланяюсь и вхожу к ним, Эмма входит тоже. Львы прыгают, делают труппу, я кладу голову в пасть Абделькадеру, Эмма тоже... Тут экспромт — вы выезжаете с кастаньетами и говорите публике: «Я тоже ничего
Негр так увлекся, что схватил меня за талию и чуть было даже не начал целовать…
И представьте себе, господа, мне не на шутку вскружила голову идея негра... не то, чтобы сделаться его женой, даже с пастором и бумагами, как он говорил, но именно проделать все им рекомендованное... Если негр ручается, если он предварительно проделывает репетицию, он так ведь уверен!.. Да, наконец, звери его так удивительно дрессированы!.. Отчего же не попробовать.
— Я согласна! — прервала я свои размышления...
— Быть моей женой?! Ого!.. О, как я рад!.. Какой ты, Блэк, теперь счастливый!..
Негр вскочил и стал хлопать в ладоши...
— Нет, я согласна репетировать, а женой вашей я буду после, когда уже стану такой же знаменитостью, как вы...
— Мы будем репетировать завтра! — решил негр.
— А мисс Эмма?.. Она ничего не будет иметь против этих репетиций?..
— Эмма завтра будет очень пьяна: я ей нарочно забуду бутылку доброго джина, а перед этим сильно побью... Она будет много пить джину и потом много спать... Она ничего знать не будет.
На этом мы порешили, и завтра, по окончании спектакля, я не поеду никуда, вернусь в цирк, в сарай, где стоит клетка со львами, квартира капитана Блэка, и мы проделаем все по расписанию. Кстати ни на следующий день, ни далее еще один день представлений не предполагалось, и времени у нас было довольно... Конечно, я вам скажу откровенно: связывать свою судьбу с судьбой этого глупого полудикого колосса мне и в голову не приходило, но выдвинуться самой хотелось очень, хотелось, что бы обо мне заговорили погромче, хотелось именно стать настоящей знаменитостью... Заговорило тщеславие, и сердце мое сильно забилось при одной только мысли, как все это должно быть эффектно, как интересно!..
На другой же день у Блэка с его кузиной вышла бурная сцена: он ее жестоко побил, та нашла подставленную бутылку джина, напилась и свалилась, как мертвая, даже не у себя в сарае, а в конюшне, в стойле пони Боби... Наступила ночь. Кончилось представление, я переоделась в уборной в мой испанский костюм, как советовал Блэк, и пошла на репетицию... Все уже спали, даже дежурные конюха забрались куда-то; я должна была пройти через всю длинную конюшню, коридором, между стойл... в конце которого только чуть светилась маленькая лампа в фонаре.
Мне стало страшно, и я чуть было не вернулась назад. Самолюбие вдруг зашевелилось. Я чуть не бегом прошла остальную половину коридора, подняла занавес, отделявший конюшни от арены, несмотря на темноту перескочила барьер, пробежала через весь цирк мимо буфета, к боковой выходной двери. Здесь были широкие холодные сени, из которых дверь вела в сарай — квартиру Блэка и его львов.
Этот сарай отапливался двумя большими железными печами и был освещен. Хозяин ждал уже меня, во всем блеске своего величия: на нем было его золотистое кольчужное трико и даже все ордена и медали были налицо. При моем входе он важно раскланялся, подал мне руку, сказав: