Рождественское обещание

Бэлоу Мэри

– Черт побери! – воскликнул сэр Альберт, глядя на друга с живым интересом. – Ты начинаешь влюбляться в собственную жену, Рэндольф?

Но граф не был расположен к шуткам, поэтому даже не улыбнулся, лицо его было сурово.

– Она рассказала мне, как ты пытался соблазнить ее в доме Хатчинсов два года назад, – сказал он.

– Она тебе рассказала? Значит, теперь ты знаешь, что это была она. – Сэр Альберт посерьезнел. – Не думаю, что я хотел тогда соблазнить ее, Рэндольф. Я просто позволил себе некоторые вольности,

вот и все. Решил проверить, как далеко она разрешит мне зайти. Оказалось, что не очень далеко.

– Ты сделал это, потому что она была простолюдинкой? – Тон графа не сулил ничего доброго. – Ты не позволил бы себе этого с дочерью Хатчинса, не так ли, Берти?

Сэр Альберт нахмурился.

– Я должен отвечать за то, что было два года назад? – спросил он. – Вернее, за то, чего не было?

– Я не хочу, чтобы ты повторил это с Речел, – твердо произнес граф. – Вот и все, Берти. Она кузина моей жены и моя гостья. Для всех в моем доме она леди и заслуживает соответствующего отношения.

– Я все равно поцеловал бы ее вчера, будь она хоть трижды леди, – упрямо заявил сэр Альберт. – Я без ума от нее, если хочешь знать. Просто слов не нахожу. Она умнее лондонских барышень, украшающих собою, как мотыльки, бальные залы. И куда красивее их. К тому же я не обязан перед тобой отчитываться. Я предпочитаю сделать это перед ее отцом.

– Ты действительно собираешься это сделать? – Граф вздохнул с облегчением. – Значит, у тебя благородные намерения, Берти? Почему ты сказал мне, что Элинор вульгарна?

– Собственно, я не…

– Нет, ты сказал. Ты предположил, что она, возможно, та, кого ты видел у Хатчинсов. Помнишь, когда я тебе рассказал о предполагаемой своей женитьбе?

– Она действительно была вульгарной, – осмелел сэр Альберт. – Такой густой кокни, хоть ножом режь. И криклива, Рэндольф. А уж смеялась – хоть уши затыкай.

– Было это до того, как ты начал приставать к ней, Берти, или после? – поинтересовался граф.

– Я сначала не замечал этого, – ответил сэр Альберт. – Иначе едва ли захотел бы даже приблизиться к ней.

Граф понимающе кивнул.

– Ясно, – произнес он. – Это похоже на Элинор. Могу себе представить такую картину: сжатые кулаки, образно говоря, закатанные до локтей рукава, глаза мечут молнии.

– Я с трудом поверил, что передо мной одна и та же женщина, если хочешь знать, – серьезно заявил сэр Альберт. – Но знаешь, Рэнди, мне эта семейка нравится. Да и кому бы она не понравилась?. Они сумели сделать веселым Рождество, разве не так? Я даже забыл, что приехал к тебе поохотиться.

– Ты не сделаешь ничего плохого Ре-чел? – спросил его граф.

Сэр Альберт как-то виновато посмотрел на него.

– Понимаешь, я сделал все, чтобы держаться от нее подальше, – сказал он. – Сначала, наверное, из-за того, что она дочка трактирщика. Потом подумал, что у мамы,

если я приведу ее к нам на смотрины, случится удар. Потом я решил избегать Речел, потому что боялся попасть в затруднительное положение, притом на глазах всей семьи. Чего мне никогда и в голову не приходило, Рэндольф, так это соблазнять Речел. Боже правый, за кого ты меня принимаешь?

– Значит, ты знаешь, как вести себя, – удовлетворенно ответил граф. – Но Элинор испугалась. Тебе действительно нравится эта девушка, Берти?

– У мамы будет удар, – задумчиво произнес сэр Альберт.

– Но тебе одному жить с Речел, Берти, – назидательно сказал другу граф.

– Я знаю. – Сэр Альберт почесал затылок. – Черт побери, вот задача, ты как считаешь? Может, мне держаться от нее подальше сегодня?

– Если сможешь, – согласился с ним граф. – Так ты проверишь свои чувства.

– Господи, дочь владельца придорожной гостиницы, дочь торговца углем. Разве это имеет значение, Рэндольф? Я спрашиваю тебя серьезно: это имеет значение?

– Для меня нет, – ответил граф. – Мне пора, пожалуй, к Элинор, может, ей понадобится помощь в подготовке бального зала. Она, видимо, захочет как-то украсить его для сегодняшнего концерта и детского праздника.

– Я, пожалуй, вернусь в бильярдную, – проговорил сэр Альберт. Однако его друг, встав в дверях, казалось, не собирался выпустить его. Граф как-то задумчиво глядел на приятеля, и тот в недоумении поднял брови.

– Прости, Берти, – обратился к нему граф. – Но я должен это сделать. Ради своей жены.

Выражение удивления на лице сэра Альберта сменилось испугом, а затем гримасой боли, когда граф нанес ему удар в скулу. Отшатнувшись, сэр Альберт не удержался на ногах и упал.

– Если ты требуешь удовлетворения, Берти, можешь хлестнуть меня перчаткой по лицу, – сказал граф. – Нам будет нетрудно найти секундантов и все решить без того, чтобы это стало известно в доме и дамам.

Сэр Альберт проверил, как работает его челюсть, и осторожно ощупал ее. Сидя на полу, он, нахмурившись, смотрел на графа.

– Влюбился, не так ли? – насмешливо спросил он. – Черт побери, Рэндольф, ведь ты любишь ее? Первый и, надеюсь, последний раз меня наказывают за то, что я совершил два года назад.

– Ты требуешь удовлетворения? – повторил граф.

Сэр Альберт протянул руку.

– Пока помоги мне встать, – произнес он. – Это то малое, что ты все же можешь для меня сделать. Теперь у меня будет чертовский синяк, и придется по крайней мере раз двадцать объяснять любопытствующим, как я его получил. Скажу, что налетел на косяк двери. Самое простое объяснение, какое придумывают в таких случаях, не так ли? И самое унизительное. Черт побери, Рэндольф, если ты наносишь удар, то хотя бы думай о последствиях. У меня голова будет гудеть целый месяц.