Рождественское обещание

Бэлоу Мэри

Дядя Бен что-то рассказывал о небесных светилах:

– У меня есть собственная теория на этот счет. Чтобы достичь места, где родился младенец Иисус, путникам понадобилось куда больше времени, чем одна ночь. Они шли с Востока, сказано в Библии. А как далеко был Восток? На расстоянии мили или двух? А может, три царя <Три волхва. – Примеч. пер.> жили всего в миле отсюда?

– Ты не заметил, что в Библии ни слова не сказано о трех царях? – поправил его дядя Сэм.

– Ну пусть не три, – согласился дядя Бен, – пусть их было двенадцать. Двенадцать царей,

живущих вдоль одной дороги? Нет, все они пришли издалека и были в пути дольше, чем одна ночь.

– Когда я вышла замуж за Бена, – вдруг перебила их тетя Юнис, – в первые годы в Рождество, когда наша гостиница бывала переполненной, я ждала, что вот к нам постучатся два усталых одиноких путника и попросятся переночевать. Я представляла, как поведу их в хлев и найду для них стойло и ясли.

Дядя Сэм довольно хихикнул.

– Кто скажет, глядя на нашу Юнис, что она такая романтическая натура?! – воскликнул он.

– Она действительно романтик, Бен, – сказал дядя Гарри. – Иначе никогда бы не вышла за тебя замуж.

Его слова были встречены дружным хохотом.

– Тебе повезло, Бен, – подтвердил дядя Сэм. – Признайся.

– Да, повезло, – согласился дядя Бен. – Когда-то я был недурен собой. Хотя вернемся к предмету нашего разговора. Дело в том, что звезда появилась там не только в ту единственную ночь.

– Она появляется каждый год, папа, – напомнила отцу Речел. Они с сэром Альбертом стояли так близко, что соприкасались плечами. Вид у них был задумчиво-романтичным, что не очень понравилось графу. – Ты ведь сам мне это говорил.

– Это верно, – произнес дядя Бен. – Она и сейчас там. Рождественская звезда. Вифлеемская звезда.

Наступила странная тишина, хотя у костра были в основном члены шумного клана Трэнсомов. Взоры всех устремились в темную бездну ночного неба. Темнота и звезды. Все будто ждали, что, опустив глаза, они увидят ясли, младенца в них, пастухов и приближающихся волхвов.

– Вот эта звезда, – сказала Мейбл так тихо, чтобы слышал только Джордж, и повернулась к нему, чтобы он успел незаметно ее поцеловать. Снова пренебрежение этикетом, подумал заметивший это граф, и легонько прикоснулся щекой к макушке Элинор.

– Да, это именно та звезда, – промолвила тетя Юнис. – Как странно встречать Рождество не дома, Бен. Ты думаешь, Джон Причард справляется без нас?

– Та, что поближе к луне, – пояснила Речел, и сэр Альберт еще ниже склонился к девушке, чтобы вместе с ней отыскать звезду, которая показалась ей самой яркой на небе.

– Я тоже вижу звезду, – шепнул жене граф Фаллоден и указал рукой вверх, надеясь, что запрокинутая голова Элинор неизбежно коснется его плеча.

Они смотрели на звездное небо, вспоминая о рождественском чуде, и граф впервые ощущал Рождество как праздник. Раньше это было посещением церковной мессы, отслуженной строго по канонам.

– Она прямо над нами, – возразила Элинор, – а должна быть здесь лишь завтра, в рождественскую ночь, разве не так?

– Завтра она уже будет над яслями, – пояснил граф. – А сегодня сияет для нас, чтобы нам было светло и тепло.

– Мне казалось,

что вы не любите Рождество, – удивилась Элинор.

– Да, не люблю, – подтвердил граф. – Но прежде мне никто не предлагал смотреть на звезды. – Да к тому же с вами. Эти слова сами собой родились в его мозгу, но он не позволил им слететь с уст.

Элинор тихо засмеялась.

– Свою звезду найдет каждый, если поищет, не так ли? – спросила она.

– Звезды на небе всегда, – ответил граф. – Просто мы забываем поднимать голову и смотреть на них.

Голова Элинор все еще лежала на плече мужа. Вместе с ним она любовалась загадочным величием мироздания. Человек так часто забывает об этом, хотя все рядом, перед его очами, огромное, необъятное и полное тайн.

«Господи, – думал граф, – это моя жена. Она принадлежит мне. Она моя». Впервые в его жизни есть кто-то, кого он может считать близким. Это его семья! Она подарит ему тепло домашнего очага и дружбу. А он будет любить и беречь это сокровище. Что говорил ему старый Трэнсом о сокровище?

– Вифлеемской звездой для вас может стать любая звезда, если вы того пожелаете, – пояснил дядя Бен. – Любая, если ее свет сулит вам мир, надежду и любовь. Если вы почувствуете, что эта звезда ваша, так оно и будет.

Дядя Сэм опять тихонько хохотнул.

– Мальчишкой Бен стишки пописывал, – заметил он.

– Что ж, – подумав, сказал виконт Созерби. – Это красивая сказка. Она делает библейское предание о рождении Христа чем-то близким и личным.

– В таком случае это моя Вифлеемская звезда. Я выбираю ее, – шепнул граф на ушко жене. – Ваша и моя.

Элинор стояла не шелохнувшись, положив голову на его плечо. Она молчала. В этот короткий волшебный миг тишины, чувствуя Элинор рядом, граф испытал такую близость к ней, какой не испытывал ни к кому и никогда. Теперь он искренне поверил, что они стали единым целым, мужем и женой. Этот миг молчания для него стал мигом любви к Элинор.

Но полной тишины не было. У костра разговаривали, потрескивали, догорая, сучья. Внимание графа отвлеклось, и волшебство исчезло. Элинор была столь близка к нему, потому что он сам привлек ее к себе, а она, как послушная жена, покорилась. Она молчит, потому что ей нечего сказать, или сказала бы, да не хочет, чтобы это дошло до ушей ее родных. Возможно, она так же далека и враждебна, какой была до сих пор? Он вдруг почувствовал озноб, несмотря на жаркий огонь костра.

– Во всяком случае, – промолвил он сдержанно, – это всего лишь красивая фантазия, не так ли? Разве Рождество не время чудес и выдумок? – Опустив руки на ее плечи, граф слегка отстранил ее, затем отошел и направился к мужчинам, которые снегом тушили догорающий костер.

– Неплохо бы выпить горячего шоколаду, когда вернемся домой, – весело крикнул он так, чтобы все его услышали. – И глоток бренди, пока будут готовить шоколад. Вы согласны?

Уместное предложение графа было поддержано дружным хором голосов. Вскоре все веселой гурьбой направились к дому, как всегда говоря и слушая одновременно и даже пытаясь перекричать друг друга.