Рождество Эркюля Пуаро (другой перевод)
Шрифт:
Пилар отнюдь не считала преступлением разговор с незнакомым мужчиной в поезде. Она могла позаботиться о себе не хуже любой другой девушки, но ее воспитание не налагало каких-либо строгих табу.
Если бы Стивен вырос в Англии, ему было бы не так легко завязать беседу с молодой девушкой. Но он был дружелюбен от природы и считал вполне естественным разговаривать с тем, с кем ему хотелось.
– Лондон – ужасное место, не так ли? – осведомился он с непринужденной улыбкой.
– Да. Мне он совсем
– Мне тоже.
– Вы не англичанин? – спросила Пилар.
– Англичанин, но я приехал из Южной Африки.
– Тогда все понятно.
– Вы тоже прибыли из-за границы?
Пилар кивнула:
– Да, из Испании.
– Из Испании, вот как? – переспросил заинтересованный Стивен. – Значит, вы испанка?
– Только наполовину. Моя мать была англичанка. Вот почему я так хорошо говорю по-английски.
– В Испании все еще бушует война?
– Да, это ужасно. Столько разрушений.
– И какую же сторону вы поддерживаете?
Политические убеждения Пилар казались весьма неопределенными. По ее словам, в деревне, откуда она прибыла, никто не обращал особого внимания на войну.
– Понимаете, она была далеко от нас. Мэр, как государственный служащий, конечно, поддерживал правительство, а священник – генерала Франко, но большинство жителей занимались землей и виноградниками – на политику им не хватало времени.
– Вероятно, поблизости от вас не было военных действий?
– Не было. Но когда я ехала через страну на машине, то видела много разрушений. Одна бомба попала в автомобиль, другая уничтожила целый дом. Зрелище было захватывающее!
Стивен Фэрр криво усмехнулся:
– Выходит, вам это показалось увлекательным?
– Не совсем, – ответила Пилар. – Водитель моей машины погиб, а мне нужно было ехать дальше.
– И его смерть вас не огорчила? – спросил Стивен, наблюдая за ней.
Темные глаза Пилар широко открылись.
– Каждый должен умереть, не так ли? Смерть, которая обрушивается с неба – бах! – ничуть не хуже любой другой. Сегодня человек жив, а завтра мертв. Так уж заведено в этом мире.
Стивен Фэрр рассмеялся:
– Вас не назовешь пацифисткой!
– Меня не назовешь… кем? – Пилар казалась озадаченной словом, ранее не входившим в ее лексикон.
– Вы прощаете ваших врагов, сеньорита?
Пилар покачала головой:
– У меня нет врагов. Но если бы были…
– Ну?
Он смотрел на девушку, словно зачарованный притягательной и в то же время жестокой складкой ее рта.
– Если бы кто-то ненавидел меня, а я ненавидела его, – серьезно ответила Пилар, – то я бы перерезала моему врагу горло – вот так! – Она сделала выразительный жест, настолько быстрый и свирепый, что Стивен Фэрр был ошеломлен.
– Вы на редкость кровожадная особа! – заметил он.
– А
Стивен изумленно уставился на нее и громко расхохотался.
– Право, не знаю!
– Конечно, знаете, – с неодобрением промолвила Пилар.
Стивен перестал смеяться.
– Да. Знаю, – тихо сказал он и спросил, переменив тему: – Что заставило вас приехать в Англию?
– Я собираюсь погостить у моих английских родственников, – довольно сдержанно ответила Пилар.
– Понятно.
Стивен откинулся на сиденье, размышляя, что собой представляют эти английские родственники и как они отнесутся к незнакомой испанской девушке, пытаясь представить себе ее в чопорном британском семействе во время Рождества.
– А в Южной Африке очень красиво? – спросила Пилар.
Стивен начал говорить о Южной Африке. Она слушала с напряженным вниманием ребенка, которому рассказывают сказку. Он наслаждался ее наивными и в то же время проницательными вопросами и с удовольствием отвечал, щедро приукрашивая описания.
Возвращение пассажиров положило конец этой беседе. Стивен с улыбкой поднялся и направился в коридор.
У двери он шагнул назад, пропуская пожилую леди, и его взгляд упал на бирку, прикрепленную к явно импортной соломенной дорожной сумке девушки. Стивен с интересом прочитал имя – «мисс Пилар Эстравадос», однако при виде адреса – «Горстон-Холл, Лонгдейл, Эддлсфилд» – его глаза расширились от удивления и какого-то другого чувства.
Полуобернувшись, Стивен снова посмотрел на девушку, но теперь его взгляд был озадаченным и подозрительным. Выйдя в коридор, он закурил сигарету и нахмурился…
3
Сидя в большой голубой с золотом гостиной Горстон-Холла, Элфред Ли и его жена Лидия обсуждали планы на Рождество. Элфред был довольно плотным мужчиной средних лет с приветливым выражением лица и мягкими карими глазами. Говорил он негромко, но четко выговаривая слова. Втянутая в плечи голова, да и весь его облик свидетельствовали о вялости и инертности. Лидия, напротив, была худощавой энергичной женщиной, похожей на борзую. Ее движения отличались грацией и изяществом.
Ее усталое лицо не было красивым, зато голос был очаровательным.
– Отец настаивает! – сказал Элфред. – Значит, ничего не поделаешь.
Лидия с трудом сдержала возглас раздражения.
– Неужели ты должен всегда ему уступать? – спросила она.
– Он уже очень стар, дорогая…
– Знаю!
– И привык все делать по-своему.
– Естественно, раз он поступал так всю жизнь, – сухо промолвила Лидия. – Но рано или поздно, Элфред, тебе придется сопротивляться.
– Что ты имеешь в виду, Лидия?