Рождество в доме Купьелло
Шрифт:
Раффаэле (показывает Луиджи кофейник, не обращая внимания на Альберто, который протягивает ему чашку Марии, чтобы наполнить ее еще раз). Вот же… (Берет чашку Ольги, наполняет ее.) Отсюда пила ваша жена.
Луиджи пьет.
Альберто (требуя кофе). Рафе, мне тоже.
Раффаэле. Уже кончился. (Переворачивает
Альберто, смирившись, продолжает разговор с девушками, Раффаэле выходит.
Луиджи. Как себя чувствует дон Лука?
Кончетта. Вчера вечером приходил доктор, посмотрел его и нахмурился.
Луиджи. Ночью спал?
Кончетта. Ни минуточки. Все звал Николино, метался…
Кармела. У меня доброе предчувствие. Вчера вечером дону Луке было хуже, совсем плохо было… А сейчас он заснул.
Кончетта. Нет, это только кажется. Левая рука не двигается… Язык еле ворочается, говорить почти не может…
Луиджи. Но он хоть узнает вас?
Кончетта. Когда как. Вчера подошла к нему, говорю: «Лукарье, это я, Кончетта…» За кого, вы думаете, он меня принял? Посмотрел и говорит: «Ты дон Базилио». Мы недели три назад ходили смотреть «Севильского цирюльника» в Сан Карло, и, видно, на него это подействовало.
Молодые люди смеются.
Альберто (вполголоса, девушкам). А она и впрямь похожа на дона Базилио.
Девушки смеются еще громче. Женщины справа жестами и мимикой дают понять, что смех неуместен.
Армида. Дети, в чем дело?
Мария (пытаясь как то поправить дело). Да ничего, просто Альберто остался без кофе.
Из кухни выходит Нинучча, держа в руках миску с дымящимся супом. На ее лице следы недавнего глубокого горя, которое она пытается скрыть.
Нинучча. Мама, может, дать ему немного куриного бульона? Он горячий-горячий.
Кончетта. Я бы не будила его, он только что заснул… Как вы думаете, донна Карме?
Кармела. Пусть лучше поспит. Ольга. Когда проснется, разогреете, вот и все.
Нинучча отставляет миску, прикрывая тарелкой,
Кончетта. Доктор когда придет?
Нинучча. Уже должен быть здесь.
Кончетта. А Томмазино?
Нинучча. Он пошел давать телеграмму Николино. Должен скоро прийти.
Луиджи (смотрит на часы). Ну, мне надо идти. Но я хочу дождаться, когда проснется дон Лука. Он
Кончетта (с упреком, Нинучче). Можешь быть довольна… На этом самом месте я тебе сказала: «Поклянись, что помиришься с мужем и покончишь со всем этим». Видишь теперь, что получилось?
Нинучча опускает глаза.
Кармела. Не надо так. Разве она могла представить, что все так обернется?
Кончетта. Она все равно гнула свое. А Лукарьелло я ничего не говорила, и вот три дня назад — как обухом по голове. Его хватил удар, и вот лежит тут едва живой. И все зовет Николино… Хочет увидеть Николино, а мы уже три телеграммы послали, а его все нет.
Кармела. Так что, муж ее бросил?
Кончетта. Тут же. Уехал в Рим к родственникам и видеть ее больше не хочет. (Плачет.) Разбита семья…
Луиджи. Ну, мне надо бежать.
Ольга. Чего ж ты ждешь? Если надо, иди. Вечно ты колеблешься.
Луиджи. Постой, что то я хотел тебе сказать… Ах да. Как насчет обеда, я вернусь домой или как?
Ольга. Если хочешь, возвращайся. Я сделаю макароны с маслом.
Луиджи. Я бы остался, но нужно показать образцы одному клиенту из Милана…
Входит Неннилло.
Неннилло (направляется к матери). Дал телеграмму. (Отдает квитанцию и сдачу) Вот сдача. Как папа?
Кончетта. Спит, не шуми. (Хвалит поведение сына, который в эти трагические дни доказал свою привязанность к отцу.) Если бы не сынок, я бы не выдержала. Бедный, совсем осунулся! Три ночи подряд не отходил от постели. Все делал: и в аптеку ходил и за доктором… А еще говорили — бездушный.
Неннилло садится в ногах у отца.
Луиджи. Ну, я пошел…
Лука (внезапно просыпается и лепечет). Приехал Николино?
Все сразу, сосредоточившись, придвигаются к постели, окружая Луку.
Кончетта. Проснулся. Что он сказал?
Кармела. Спрашивает, не вернулся ли дон Николино.
Кончетта. Только Николино на уме!
Лука (неожиданно громким голосом). Николино!
Все вздрагивают от удивления и тревоги.
Кончетта. Мадонна, какой ужас! (Луке, ласково.) Скоро придет Николино, чуть попозже.