Рождество в Шекспире

Харрис Шарлин

Я подняла брови.

— Да, официантка подтверждает, что Эмори появился в ресторане приблизительно пять минут спустя. Минут сорок пять Эмори и Ева ужинали, а затем проснулся ребенок, и Эмори дал ей бутылочку, она срыгнула на целых девять ярдов. Они покинули ресторан в пятнадцать минут девятого. Эмори нужно было заехать в магазин, он взял девочек с собой, они купили витамины и другое барахло… что дает нам приблизительно восемь пятьдесят или девять часов.

— Потом он приходит домой.

— Потом он приходит домой, — согласился

Чендлер. — Он был сражен на повал. Побелел как полотно.

— Вы уже обыскали дом?

— Да, пришлось. Не нашли никаких доказательств, что кто-то из семьи к этому причастен. Ничего подозрительного. Ни взлома, ни угрожающих сообщений на автоответчике, ни признаков борьбы… полный ноль.

— Чендлер… — я колебалась. Но не могла придумать никакого другого способа узнать. — Ты обыскивал его машину?

Чендлер поерзал.

— Нет. Думаешь было нужно?

— Ты спрашивал Еву, останавливался ли ее папа за домом?

— Я сделал все от меня зависящее, чтобы спросить ее об этом. Мне пришлось быть очень осторожным, как я уже говорил, мне не хотелось, чтобы девочка думала, что мы считаем виновным ее отца. Ей всего восемь! — Чендлер посмотрел на меня сердито, как будто это было моих рук дело.

— Что она сказала? — спросила я, стараясь говорить очень тихо и ровно.

— Она сказала, что они ходили в ресторан. Точка. Затем в магазин. Точка.

Я кивнула, отводя взгляд.

— Где был Джесс О’Ши? — спросила я.

Я буквально чувствовала жар свирепого взгляда Чендлера, хоть и смотрела на прилавок с обитыми краями.

— Дэйв спросил Эмори, в какую церковь он ходит, и когда он сказал, что в пресвитерианскую, мы позвонили Джессу, — медленно произнес Чендлер. — Лу сказала, что он в своем офисе, консультирует паству.

— Ты перезвонил ему?

— Да.

— Получил ответ?

— Да. Но он сказал, что не может приехать прямо сейчас.

Я задумалась, приезжал ли Джес на самом деле в дом Осборнов той ночью. Я не могла вспомнить, была ли сцена между ним и Эмори на следующий день первой встречей или продолжением диалога, начатого ночью. Я была так смущена, что пыталась пропускать мимо ушей их разговор.

— Он назвал причину?

— Я просто предположил, что он должен закончить разговор с кем бы то ни было.

Выходило так, что Джесс был вдали от дома, и полиция не опросила, что он делал во время убийства. Причин, почему они должны были это узнать, с их точки зрения не было.

Верена говорила мне, что Дил собирался провести вечер дома с Анной. Я не считала, что Дил был таким отцом, который оставит Анну в доме одну, но он мог что-нибудь придумать. Я задумалась, могу ли задать вопросы, не обеспокоив Верену.

— Лили, если чья-то безопасность под угрозой, или у тебя есть вообще предположения, кто убил ту бедную женщину, ты по закону обязана сказать мне. С точки зрения морали — тоже.

Я заглянула в круглые карие глаза Чендлера. Я знала этого

человека всю мою жизнь, мы были с ним друзьями, до и после. Когда я оказалась дома в Бартли после моего захватывающего избавления от преступника и преследования СМИ, Чендлер был постоянным гостем в нашем доме. Он пробивался ко мне, мы перекусывали, катались по округе, проводили время вместе, чтобы я могла сбежать от своей семьи и их любви, которая меня просто душила.

В то время, семь лет назад, у нас был ужасно неловкий вечер в большом пикапе, который Чендлер тогда водил. Но я была уверена, что мы оба сделали все возможное, чтобы не помнить этого.

— Я не знаю личности каждого, кто находится в опасности, — сказала я осторожно. — Я не знаю, кто убил Мередит. — Что было абсолютной правдой.

— Ты должна рассказать мне все, что знаешь, — его голос был низким и целеустремленным, пугающим, как змеиная погремушка.

Мои руки, лежащие на потертой серо-розовой поверхности стола, сжались в крепкие кулаки. Каблуки уперлись в деревянный пол кабинки, давая мне уверенность. Чендлер удивленно взглянул на меня и отодвинулся.

— Что у тебя на уме? — спросил он резко и отставил пустую тарелку в сторону, не спуская с меня глаз, освобождая свое собственное поле для действий.

На этот раз я старалась объясниться. Но не могла. Я сделала пару глубоких вдохов и заставила себя расслабиться.

— Ты любишь этого мужчину, — сказал он.

Я собиралась помотать головой, отрицая. Но вместо этого сказала:

— Да.

— Вот это да.

Я резковато кивнула.

— И он… он принимает то… что случилось с тобой?

— Он не возражает против шрамов, — сказала я тоном легким и ровным, как меняющееся полотно сна.

Чендлер покраснел. Он отвел взгляд, разглядывая рисунок на столешнице.

— Все нормально, — едва не прошептала я.

— Он… он хоть понимает, как ему повезло? — спросил Чендлер, не способный придумать, как по-другому спросить, любит ли меня Джек.

— Я не знаю.

— Лили, если хочешь, чтобы я серьезно поговорил с этим шутом, дай знать. — И он действительно это имел в виду. Я смотрела на Чендлера новыми глазами. Этот человек пойдет на унизительный разговор и не подумает дважды.

— Ты заставишь его опуститься на одно колено и поклясться бросить всех других? — я слегка улыбнулась, ничего не смогла поделать.

— Чертовски верно.

И это он правда имел в виду.

— Какой же ты отличный парень, — сказала я. Вся агрессия сдулась, как будто я была воздушным шаром с тоненьким проколом. — Ты говорил с Джеком, не так ли?

— Он бывший полицейский, и неважно, как его карьера закончилась, — и Чендлер неловко покраснел. Джек покинул полицию Мемфиса не совсем при похвальных обстоятельствах, — Джек Лидс — хороший детектив и произвел несколько арестов. Я звонил полицейским Мемфиса, переговорил с другом, разузнал о нем.