Рождество в Шекспире
Шрифт:
Я покачала головой. Никаких связей мне тут не видно.
— Поскольку Верена хочет выйти за тебя замуж, я рада за нее, — сказала я осторожно. Я не собиралась извиняться за то, кем я была и кем стала.
Дил посмотрел на меня. Он вздохнул.
— Ну, все пройдет хорошо настолько, насколько только сможет, я думаю, — сказал он с жесткой улыбкой.
Полагаю, да.
— А как насчет тебя? — спросила я. — Ты женился на одной сумасшедшей. Твоя мать не совсем предсказуема. Я надеюсь, ты не видишь ничего подобного в Верене.
Он
— Если ты во что-то вцепишься, Лили, то не отпустишь, — сказал он, тряся головой. Он не счел это привлекательным. — Ты говоришь мало, но твои заявления не в бровь, а в глаз. Я думаю, твои родители хотели спросить меня об этом в течение последних двух лет.
Я ждала.
— Нет, — сказал он вполне серьезно. — Я не вижу ничего подобного в Верене. Но именно поэтому я встречаюсь с ней так долго. Поэтому наша связь навеки. Я должен быть уверен. Ради меня и особенно ради Анны. Я думаю, Верена — самая здравая женщина, которую я когда-либо встречал.
— Твоя жена когда-либо угрожала причинить Анне боль?
Он побледнел как лист. Никогда не видела, чтобы кто-то бледнел настолько быстро.
— Что? — пробормотал он.
— Перед тем, как она покончила с собой, она угрожала сделать Анне больно?
Я была коброй, а он — мышью.
— Что ты слышала? — выдохнул он.
— Просто предположение. Она пыталась причинить Анне боль?
— Пожалуйста, уходи, — выдавил он наконец. — Лили, пожалуйста, уходи.
С этим я справилась не очень хорошо. Какой мастерский допрос! По крайней мере, размышляла я, Дил и я были одинаково неприятны друг другу, хотя у меня могло бы быть преимущество, так как я говорила о чем — то новом, чем-то, что не стало обменной валютой сплетен в Бартли, судя по реакции Дила.
Готова поспорить, меня не пригласят поехать в отпуск с Дилом и Вереной.
Первая жена Дила вполне была способна, по крайней мере, по оценке Дила, нанести вред своему ребенку. И страница 23 отсутствовала в памятном альбоме, принадлежавшем Анне.
Я осознала смысл выражения «пасть духом». И попыталась утешить себя мыслью о родимом пятне Анны. По крайней мере, я узнала об одном обстоятельстве.
Когда я выехала с подъездной дорожки Дила, то поняла, что не хочу домой.
Я принялась бесцельно кружить, — в молодости это полагалось всем подросткам, — не зная, куда движусь, пока не припарковалась на городской площади.
Я вошла в мебельный магазин, колокольчик которого звякнул, когда дверь закрылась. Мэри Мод Пламмер печатала что-то на компьютере за высоким прилавком посреди магазина. Очки для чтения громоздились на кончике ее носа, на лице читались сосредоточенность и деловитость, ни тени улыбки.
— Я могу вам помочь? — спросила она, а затем оторвала глаза от монитора. — О, Лили! — радостно сказала она, ее выражение лица полностью изменилось.
— Пошли, прокатимся, — предложила я. — Я на машине.
— А мама разрешила тебе ее взять? — Мэри Мод
— Привет, мисс Бард, — сказал он, его голос был тонким.
— Эмори, можешь присмотреть за магазином, пока я на обеде? — просила Мэри Мод мягким и серьезным голосом, каким разговаривают с маленькими детьми. — Джерри и Сэм должны вернуться с минуты на минуту.
— Конечно, — сказал Эмори. Он выглядел так, как будто ветер унесет его прочь.
— Спасибо. — Мэри Мод схватила свою сумочку с полки под прилавком.
Когда мы отошли подальше, чтобы Эмори не мог нас услышать, Мэри Мод пробормотала:
— Он не должен был приходить сегодня. Но приехала его сестра, она хозяйничает дома, наверное, ему просто больше нечего было делать.
Мы вышли через парадную дверь, как две прогульщицы. Я заметила, как деловито и ухоженно Мэри Мод смотрелась в своем зимнем белом костюме, определенный и нежелательный контраст по сравнению с моим свитером.
— Наводила порядок в доме Дила, — внезапно созналась я. Не могла припомнить, когда в последний раз извинялась за одежду.
— Этим ты теперь зарабатываешь на жизнь? — спросила Мэри Мод, пристегнувшись.
— Да, — сказала я категорично.
— Детка, ты когда-нибудь думала, что я в конечном итоге буду продавать мебель, а ты — убираться.
Мы одновременно покачали головами.
— Держу пари, ты отлично справляешься с тем, чем занимаешься, — сказала Мэри, как ни в чем не бывало.
Я была удивлена и странно тронута.
— Держу пари, что ты продаешь много мебели, — предположила я, и была еще больше удивлена понять, что действительно имела это в виду.
— Вполне прилично, — ее голос звучал бесцеремонно. Она посмотрела на меня и ее лицо смягчилось в улыбке. — Знаешь, Лили, иногда я просто не могу поверить, что мы выросли!
У меня никогда не было с этим проблем.
— Иногда я не могу вспомнить, что когда-то была подростком, — сказала я.
— Но мы здесь, живы-здоровы, одинокие, но не без надежды, рядом семья и друзья, — сказал Мэри Мод почти нараспев.
Я подняла брови.
— Надо практиковаться подсчитывать положительное все время, — объяснила она, и я рассмеялась. — Видишь, это не больно.
Мы пообедали в фаст-фуде, украшенном мишурой, гирляндами и искусственным снегом. Санта Клаус-робот кивал и махал из пластмассовых салазок.
Некоторое время мы просто привыкали друг к другу. Говорили о людях, которых обе знали, где они сейчас, сколько раз они были женаты и на ком. Мэри Мод коснулась своего развода и ребенка, которого она потеряла. Мы не должны были говорить о моем прошлом, оно было слишком хорошо известно. Но Мэри задала мне несколько вопросов о Шекспире, о моей повседневной жизни, и к моему удовольствию, мне было легко ответить.