Розовая гавань
Шрифт:
Глава 27
— Все видели, как он привязал тебя веревкой к этому грязному волкодаву. По-моему, от тебя до сих пор разит псиной. Наверно, ты успела набраться от него блох? — И Марджори очаровательно улыбнулась.
— Да, от запаха псины избавиться трудно, — ответила Гастингс, кладя в рот кусок сыра. — Но солома была свежая, опрыскана розмарином, никаких блох не было.
— Как интересно. Северн велел мне сидеть в комнате, а наказал и тебя. Говорят, ты швырнула в него
— В этом ты права. — Гастингс допила козье молоко.
— Нынче я с удовольствием посмотрю, как тебя привяжут к волкодаву. Интересно, предложит ли мне Северн твое кресло.
— Если он посмеет… — Гастингс умолкла на полуслове.
В зал вошел Северн. Его одежда была забрызгана, влажные волосы прилипли ко лбу, но он радостно улыбался. Не менее довольный Гвент похлопал хозяина по плечу.
— Я только что завалил медведя и отправил его к Макдиру. Проследи, чтобы его приготовили как следует, Гастингс! Алиса, элю.
Гастингс молча покинула зал. Позднее, улучив минуту, она забежала в спальню, чтобы взять флакон. Она подаст мужу вина, которое привез лорд Грилэм, и добавит туда зелье. Она должна быть уверена, что ни одна женщина не сможет перебежать ей дорогу. Она попросит у Северна прощения за выходку с вазой и очень постарается не сказать ничего лишнего.
Иного выхода нет, теперь она готова опоить мужа приворотным зельем, чтобы он полюбил ее.
Но Гастингс опоздала.
Флакон исчез.
— Идем, Гастингс. — Он стоял в дверях спальни, держа наготове веревку.
Она не двинулась с места, лишь отрицательно покачала головой.
— Или ты пойдешь сама, или я потащу тебя силой. Это последний вечер.
— Нет. Я не позволю снова привязывать меня к Эдгару. Не позволю.
Северн подхватил ее на руки и направился к лестнице.
— Желаешь, чтобы все это видели, или пойдешь сама?
— Пойду.
Опустив жену на пол, он глядел, как она, с гордо поднятой головой, идет к очагу. Волкодав Эдгар радостно завилял хвостом. Гастингс услышала смех Марджори и хихиканье Элизы.
— Постарайся, чтобы сегодня Эдгар не оставил тебя голодной.
Северн пошел к своему креслу, возле которого уже стояла Алиса, держа поднос с жареной медвежатиной.
— Последний вечер, Гастингс. — шепнула Алиса, ставя перед ней блюдо. — Всем это не по нраву. Гвент ругается и говорит, что размозжил бы Северну башку, посмей тот назвать его лгуном. Но потом вспомнил, как ты ударила мужа в пах, и сказал, что за это тебя обязательно следует наказать. А еще за то, что сбежала из Оксборо и поранилась. Гвент проверил твою еду и вино. Ешь, Гастингс.
Но есть она не могла. Она слышала голос Марджори, знала, что та болтает с Северном.
— Милорд,
Тут Гастингс поняла, кто украл флакон. Она вскочила на ноги, Эдгар вскочил следом и громко залаял, решив, что с ним играют. Она видела, как Северн поднес кубок к губам, не сводя с Марджори глаз.
Она без сил рухнула на пол, и волкодав положил ей на колени свою массивную голову. Вскоре ее разыскал Трист и устроился на голове Эдгара.
— Слишком поздно, Трист. Она победила, — шептала Гастингс, опустившись на солому рядом с волкодавом.
Утром она проснулась в своей кровати. Трист умывался, сидя на плече хозяина.
— Мне пришлось отнести тебя в комнату, — сказал Северн. — Ты даже не заметила. Одевайся, я провожу тебя к Ведунье. Она обещала снять швы.
Выглядел он, как обычно. Хотя надо бы посмотреть, как он будет вести себя в присутствии Марджори. Конечно, не спустит с нее очарованного взгляда.
— Мне не нужен провожатый, Северн. Наверняка у тебя есть неотложные дела.
— Одевайся, Гастингс.
Она лишь теперь заметила, что спала голой, и быстро натянула одеяло до подбородка. Северн вздохнул и отвернулся:
— Жду тебя в зале. Ты должна позавтракать. Зачем он утруждал себя, раздевая жену на ночь, если отныне любит только Марджори?
Ведунья осторожно коснулась раны, потом откинула голову и зажмурилась.
— Ну? — не вытерпел Северн.
— Вы еще здесь, милорд? Бедный Альфред мается снаружи, чтобы вам хватило места в доме. Гастингс здорова. Коль ей нравится, можете продолжать свои игры в постели.
— Ребенок в порядке?
— Ребенку очень хорошо там, где он есть. Не бойтесь. Да мужчины и не боятся за детей, растущих в утробе, они волнуются лишь о том, чтобы родился обязательно мальчик. А коль скоро это может быть и девочка, милорду не о чем беспокоиться.
— Ошибаешься, Ведунья. — Северн поправил на жене одежду и протянул ей руку. — Вставай, едем домой.
Когда он уже собрался посадить ее на лошадь, Гастингс вскрикнула:
— Чуть не забыла, мне нужно кое о чем спросить Ведунью. Я сейчас.
И Северн остался ждать, наблюдая за Альфредом, развалившимся на солнце.
— Марджори дала Северну твое зелье. Ведунья, — быстро заговорила Гастингс. — Сначала выпила сама, а после дала ему.
— Клянусь зубами святого Этельберта, ты потеряла своего мужа.
— Ты уверена, что снадобье заставит их полюбить друг друга?
— Конечно, уверена. И готова удушить тебя за такую беспечность. Ведь она украла флакон, да? Можешь не извиняться. Для тебя все кончено. Даже если она вернется в Седжвик, он последует за нею, ибо не сможет противиться.