Розовая мечта
Шрифт:
— Надо думать, вы привезли обычный свой ассортимент моделей: мне кажется, Себастьен слишком консервативен, а я обожаю всякие экстравагантные штучки, но мой добрый братец большой сноб. Он это все отвергает. Она с пренебрежением оглядела платьице Чармиэн. — Вам велели не надевать брюки?
— Ну, я ведь должна соответствовать — неопределенно протянула Чармиэн, не зная, как реагировать на последнее замечание.
— Ну разумеется, мы все должны, — отрезала Альтея. — Так-то, жертва любвеобильного братца. — Она недоверчиво уставилась на Чармиэн. Как вы думаете, был он когда-нибудь молод?
— Не мое дело это
— Вы в самом деле вся такая примерная? — презрительно усмехнулась Альтея. — Знаете что, не надо со мной притворяться. Будьте сама собой. Я-то надеялась, вы мне расскажете про Париж и тамошнюю веселую жизнь. Алекс меня тут держит взаперти.
— Ну, вы преувеличиваете! — воскликнула Чармиэн при последних словах.
— О нет. Правда, последний раз в Париже я была неосторожна — но ведь он был такой хорошенький мальчик и такой забавный, только вот мой старший братец его не одобрил. Конечно, он меня считает ужасной помехой своей свободе. Как и остальные, впрочем. Я ведь появилась по ошибке — мама думала, что после Алекса у нее детей уже не будет, так что я была скорее досадным недоразумением, чем Божьим даром. На этом самом месте стояла наша вилла, и меня воспитывала английская гувернантка. Она меня не могла удержать, и я вечно бегала к рыбацким детям. Я тогда нечасто виделась с Алексом, но обожала его. Он, правда, считал меня очень утомительной сестрицей. Потом он уехал в колледж, а родители умерли. — Ее выразительное личико погрустнело на минуту. — Я тогда дружила с одним островитянином, мы собрались сбежать и стать контрабандистами, а тут вернулся Алекс и все испортил. Он был в ужасе, увидев меня — маленькое чудовище. Мисс Смит отослали, а меня отправили в школу в Женеву, на перевоспитание, но, боюсь, было уже поздно. На каникулах в Париже я встретила Луи, и он мне показал все злачные места, но тут опять вмешался Алекс. Он заявил, что я обесчестила свою семью. — Девушка печально усмехнулась. Я пообещала исправиться, но он не позволяет мне больше ездить в Париж, чтобы я опять не встретилась с Луи, который давно, я думаю, обо мне позабыл. А здесь мне тошно, только я не знаю, как отсюда выбраться.
Взор ее застыл. Чармиэн чувствовала к ней симпатию. Неприязнь проходила. Альтея была как необъезженный жеребенок, страдающий от узды. Алекс был слишком уж самоуверен, если думал утихомирить этот неугомонный характер роскошными подарками.
— Но теперь, когда открылся отель, — заметила Чармиэн, — здесь будет много гостей. Может, вам кто-нибудь понравится.
— Да они все старые хрычи, — пожаловалась Альтея. — Все только о деньгах и думают. Может заедут какие-нибудь американцы. — Тут лицо ее оживилось. — Мне больше всего на свете хочется уехать в Нью-Йорк. Вот, наверное сказочное место. Там-то они знают, как жить весело. А здесь, в развалинах, из-за которых столько шума, ужасная тоска. А вам не хотелось бы туда поехать?
— Я как-то об этом не задумывалась, — призналась Чармиэн.
— Америка — страна для женщин, там у всех равные права. А тут женщина бесплатная домработница, там они могут сами выбирать себе мужей, а здесь до сих пор браки совершаются по расчету.
Чармиэн испытала легкое замешательство — она в несколько минут узнала всю историю жизни Альтеи: разочарования, любовные интрижки, мечты о Штатах и даже мысли о предстоящем браке.
—
— Нет еще, но скоро это состоится, насколько я знаю Алекса. Какой-нибудь толстый пароходовладелец, который сможет меня обеспечить, станет моим женихом. Как будто меня нужно обеспечивать! Мне нужны приключения! Вы не понимаете, как это здорово быть англичанкой!
— Думаю, что понимаю, — неуверенно сказала Чармиэн. — Но ваш брат, конечно, не сможет заставить вас выйти за неприятного вам человека?
— Да уж он постарается. Он будет делать ужасные вещи, если я стану ему противиться. А ведь наши родители женились по любви, и, когда мамы не стало, отец буквально умер от тоски. Но Алекс совсем другой. Видели шведскую овцу?
— К-кого?
— Петерсеншу. У нее хорошие шансы; он ее не любит конечно, но она очень подходящая кандидатура.
— Ну знаете… — слабо запротестовала Чармиэн склонная думать, что Альтея спешит с выводами. Сама она, правда, тоже что-то такое думала.
— Думаете, нет? Алекс, когда влюбляется, не думает о браке, он никогда не дает волю сердцу, его пассии в основном в жены не годятся.
Не успела Чармиэн ответить, как в дверь постучали, и Альтея сладким голосом спросила:
— Это ты, Алекс? Входи, милый.
Распахнув дверь брату, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку: либо она была хорошая актриса, либо действительно сильно была привязана к нему.
— Не помешал? — спросил он. — У вас тут интересная беседа о моде?
— Мы уже закончили, заходи и присаживайся.
Он направился к дивану, оглядываясь по сторонам неодобрительно.
— Что Чармиэн думает о твоей комнате?
— Восхищается, естественно. Она девушка современная. Ты ее зовешь Чармиэн?
Он уселся, засунув руки в карманы и вытянув длинные ноги.
— Я запамятовал ее фамилию, да, кажется, и не знал никогда. Леон зовет всех своих манекенщиц по именам, а Чармиэн — имя очень подходящее, — заявил он беззаботно.
Чармиэн почувствовала, что пора уходить, и поднялась.
— Если это все, мадемуазель… — начала она, но Альтея прервала ее властным жестом:
— Сядьте, Чармиэн. Я только собралась распорядиться насчет кофе, и, Христа ради, бросьте вы эту «мадемуазель». Вы прекрасно знаете, что меня зовут Альтея.
— Моя сестра демократка, — усмехнулся Алекс.
— Зато ты диктатор. Ну что, отважишься выпить кофе с двумя дурно воспитанными девицами?
Он кивнул, и она сделала по телефону заказ. Алекс полулежал на диване, одетый по-домашнему; Чармиэн никогда не видела его столь расслабленным и доступным.
— Как вам нравится Ираклия? — спросил он.
— Если вы об отеле, который я пока только и видела, то он великолепен, — ответила она, стараясь избежать его взгляда.
— Вы видели берег и горы за ним — вот и вся Ираклия.
— Ты забыл про деревню, — вмешалась Альтея — Ты ее всегда игнорируешь, знаешь, что деревенские тебя недолюбливают.
— Что неблагодарно с их стороны, — лениво отвечал он. — В том, что этот остров появился на карте, моя заслуга.
— А может, они этого и не хотели, — парировала Альтея, — может, они бы предпочли жить своей привычной жизнью, может, они не в восторге, что в их спокойную размеренную жизнь вторгаются твои бульдозеры.