Розовое гетто
Шрифт:
Конечно, тот факт, что рукопись расписали мне, объяснялся исключительно везением. И тем не менее я видела себя повивальной бабкой, которой предстояло помочь этому «младенцу» появиться на свет божий.
Рита втиснулась в мой кабинет с грудой толстых папок.
— Это что? — спросила я.
— Твоя доля рукописей Касси. Мы делим их между собой.
Я нахмурилась, глядя, как прогибается полка под дополнительным грузом.
— А мы не собираемся взять на работу новую Касси?
—
— Ясно. — Ну и ну! Больше работы за те же деньги. И тут я сообразила. — У меня возникла мысль… — Я покачала головой. — Но наверное, вы не захотите на это пойти.
Рита заглотила наживку.
— На что я не захочу пойти?
— Ну… почему бы не повысить Линдси?
Рите пришлось опереться о стену, чтобы устоять на ногах.
— В этом секторе и так достаточно проблем.
— Одна из проблем — нехватка рабочих рук. — Я пожала плечами. — Да ладно. Я уверена, у вас нет ни малейшего желания заниматься поисками новой помощницы.
А вот эта идея (найти себе новую помощницу) очень ей приглянулась. У Риты загорелись глаза.
— Думаешь, она готова?
— Вы всегда можете натаскать ее. А если хотите, я помогу ей с редактированием первых книг.
— Ты действительно поможешь? — спросила она.
Я посмотрела на ломящуюся от папок с рукописями полку.
— Конечно, если это пойдет на пользу общему делу.
Через минуту после ухода Риты я сняла с полки четыре папки и отнесла их на стол Линдси.
— Готовься к переезду.
Она вскинула на меня широко раскрывшиеся глаза:
— Ты с ней поговорила?
— Да. Прочитай эти рукописи и скажи, что о них думаешь.
— Bay! Спасибо!
Ее восторженная реакция на дополнительную нагрузку не могла не порадовать. Действительно, людям хочется подниматься по карьерной лестнице. Но до чего приятно, если твою работу делает кто-то другой, да еще и благодарит тебя за это!
— Где ты была? — спросил Флейшман, едва я переступила порог.
Я задержалась на работе, дочитывая книгу о пятидесятилетней ученице, берущей уроки рисования. Мерседес оставила записку на моем столе, в которой указывалось, что она хочет видеть меня с самого утра. Завтра я намеревалась прибежать на работу, отпечатать внутреннюю рецензию с рекомендацией взять рукопись и отнести ей. Возможно, этот текст мог стать книгой в рекордный для издательства «Кэндллайт» срок.
— Я думал, ты вернешься на час раньше. Ждал тебя, чтобы отпраздновать.
— Отпраздновать что? — Я повода не находила. Особенно в той части моей жизни, которая касалась Флейшмана.
— Во-первых, твое возвращение.
— Да уж, вернуться домой с работы — огромное достижение.
Он
— Не с работы — из Далласа.
Я очень сомневалась, что мое возвращение откуда бы то ни было могло вызвать у Флейша желание посетить ресторан. Причину следовало искать в другом. Оставалось только ждать, пока он откроет ее мне.
Может, я все усложняла. Может, он просто заскучал, сидя дома. «Может, Рената сегодня вечером занята», — с горечью подумала я.
Никуда идти не хотелось. Я бы с куда большим удовольствием рухнула на диван. Но Флейшман захотел бы услышать мой отчет о конференции в Далласе, и что я могла рассказать? Как мне удалось отличиться уже без его помощи? Как по его наводке я очутилась в объятиях Дэна Уитерби?
Раны были еще слишком свежими, чтобы смеяться над происшедшим с друзьями. Особенно с Флейшманом.
— Ну, не знаю… — Я с вожделением смотрела на диван и телевизор. Именно в этот вечер меня прельщала растительная жизнь.
— Пойдем, ты фантастически выглядишь.
— Правда? — Как-то не верилось, учитывая мое внутреннее состояние.
Но разумеется, на мне был костюм от Шанель его мамаши. Возможно, Флейшман больше ничего и не замечал.
Ему удалось-таки убедить меня, что я готова выйти в свет. Когда мы покидали квартиру, я от усталости не заметила большой конверт из плотной коричневой бумаги, который он захватил с собой, сунув под мышку. Не замечала, пока мы не уселись за столик в греческом ресторане. Заметила, лишь когда Флейшман пододвинул его ко мне по бело-синей клетчатой скатерти.
— Вот! — вырвалось у него. — Ты практически первый человек, кому я это показываю!
Он так волновался, но я не могла упустить случай уколоть приятеля.
— Практически? — переспросила я. Всегда была самой первой.
— Я хотел сделать все как надо, прежде чем показывать тебе. Ты же теперь профессионал!
Я откинула клапан и вытащила из конверта рукопись как минимум в триста пятьдесят страниц. Большинство пьес заканчивались до сто двадцатой.
— Что это? «Долгое путешествие в новое тысячелетие»?
— Это мой большой сюрприз. Совсем не пьеса! — Он выдержал театральную паузу, потом объявил: — Мой первый роман!
— Дамский роман?
Тень пробежала по его лицу.
— Не традиционный дамский роман. Его трудно определить в какую-то категорию…
— Хочешь, чтобы я прочитала его как твоя подруга? — спросила я.
— Разумеется. Но если ты решишь, что в «Кэндллайт» захотят его опубликовать…
От этих слов мне захотелось плакать. Трудно было написать отказ на книгу подруги секретаря-регистратора. А что же тогда говорить о книге близкого друга?