Розовый обруч
Шрифт:
Так, за три дня наполнилась комната, в которой ранее стояла только наспех собранная кроватка. Теперь в ней оказались небольшой комод, пеленальный стол, мобиль, или как эта штука называется? Игрушек разве что всего две – на полу и на полке. Хоть на этом спасибо.
Теперь я точно знал, где пропадал Адриан. Это тоже можно отнести к плюсам.
Я проводил большую часть времени на работе специально: домой идти не хотелось.
Постоянно искал повод оставаться в офисе как можно дольше, а домой добирался самым длинным маршрутом. Я оправдывался
Каждый раз, возвращаясь, я с ужасом ждал, что меня застанет куча обязанностей по уходу за девочкой. За четыре года отношений я хорошо узнал своего партнера и все ждал, когда же ему надоест родительство.
Внутренний голос твердил мне: «Готовься, сегодня ты непременно будешь нянькой».
Приходя, однако, я видел совсем иную картину: ужин на столе, пусть и покупной, и спящего на диване Адриана, ждавшего меня. К тому моменту девочка тоже спала в своей спальне, убаюканная звуками этой висящей над кроватью штуки.
Это удивляло: такое поведение совсем не в духе Адриана.
Я привык, что Адриан – человек ветреный, немного легкомысленный. Увлекающийся, но быстро остывающий к своим увлечениям.
Я помню множество его хобби и интересов, благополучно забытых или брошенных при первых же неудачах. Так случилось и с поездкой, после одного отказа в визе. И, хотя подать новое заявление можно было спустя пару недель, Адриан не стал этого делать. И с получением водительских прав. И даже с какими-то курсами.
Но с Риной все обстояло иначе. И с каждым днем я видел происходившие с Адрианом перемены все отчетливее, хотя все ещё пребывал в плену своих заблуждений и страхов.
Несмотря на размолвку, муж пытался показать, что я все ещё что-то да значу для него.
Я видел, что ему обидно наблюдать отсутствие поддержки с моей стороны, но он стоически держался, не смотря ни на что.
Он действительно старался заботиться о Рине. Чего только стоили пробуждения посреди ночи, когда дочь громогласно оповещала о своем желании поесть или о справленной нужде.
Опасения не оправдывались, хотя я и ждал, что в один момент все свалится на меня. Это был мой самый большой страх в то время.
Честно, я не знал, как себя вести в подобной ситуации, и меня разрывали противоречивые чувства: любовь к Адриану и одновременно злость и обида – ведь мое мнение просто проигнорировали.
Первый месяц жизни Рины стал бессонным для нас троих: я постоянно просыпался, прислушиваясь к плачу и шорохам.
Не то чтобы я чутко сплю, но любопытство и громкие крики помогали проснуться. Мне все время казалось, что вот сегодня Адриан, даже проснувшись, не сделает ровным счетом ничего. А может, и вовсе растолкает меня и капризно скажет: «Сделай что-нибудь, я устал!»
К счастью я оказался не прав.
Каждую ночь минимум четыре раза он вставал по первому писку и возвращался в кровать только спустя полчаса – час. И судя по звукам, он действительно кормил,
Но, несмотря на постоянные пробуждения, я вполне высыпался, в отличие от мужа. Да и дорога до работы давала возможность прикорнуть, пусть и на какие-то полчаса.
За свои мысли и поступки становилось стыдно: я уходил, пока они спали, и приходил, когда они либо готовились ко сну, и Адриану было некогда, либо когда они уже спали.
В выходные я тоже не вмешивался, оставаясь сторонним наблюдателем с газетой в руках или сбегая в бар, чтобы не сидеть дома и не видеть попыток наладить контакт.
Алкоголь, правда, мало помогал: после пары стаканов виски мне уже ничего не хотелось. Мысли же о произошедшем никак не желали покидать моего разума. Удивительно, но мне не удавалось забыться ни на работе, ни в баре, ни на улице! Этот бич никак не желал отпускать меня.
Так я и сидел за барной стойкой с пустым стаканом и кислой миной. Не проходило и получаса, как меня просили покинуть заведение, если я не буду покупать ещё что-то из алкоголя. Бар тут один, и желающих его посетить, тем более в субботу, хватало и без меня. Приходилось идти домой.
Возвращаясь после очередной попытки утопить свои мысли в виски, я невольно задумался: «Так ли все плохо?»
Этому поспособствовала и милая девушка с маленьким ребенком, встреченная по пути. Малыш хоть и был старше Рины, но все равно напомнил ее.
Женщина шла, толкая вперед коляску и радостно что-то напевая, а ребенок играл с какой-то плюшевой игрушкой. Они поравнялись со мной, пока я сидел в ожидании автобуса и думал о произошедшем.
На секунду мне показалось, что это Адриан и Рина. Но морок развеялся, оставив меня со странным ощущением тепла и покоя.
Сев в автобус, я продолжал прокручивать события этого месяца: мой партнер все время пытался наладить контакт.
Это я из-за обиды игнорировал его попытки.
Адриан ведь через несколько дней стал пытаться заговорить со мной, даже несмотря на размолвку. Но я давал понять, что не желаю общаться. Понимая причину моей обиды, муж лишь продолжал робкие попытки со своей стороны, не переходя определенной черты.
Я помнил его слова о том, что ему не нужна моя помощь, и с любопытством ждал, когда настанет тот день и я злорадно смогу сказать, что прав относительно происходящего.
Хотя, признаться, я этого не хотел. Наблюдая, пусть и вскользь, за стараниями Адриана, видя его отношение к ребенку, я начинал думать, что, может, это я не прав.
Мои страхи с каждым днем все отчетливее обращались в прах: почти все силы муж отдавал уходу за дочерью, играм с ней и ее обучению, ведь ясли – удовольствие не из дешевых. Нормальные, я имею в виду. А с нашими доходами рассчитывать на подобное и вовсе не приходилось.
Иногда я ловил себя на мысли, что должен ревновать Адриана к этой девочке, но ревности я не испытывал.