Розы для богатых
Шрифт:
– Очень разозлился, очень обиделся. Я действительно подложила ему свинью. Постараюсь загладить свою вину, если он позволит.
– Давно он уехал?
– Неделю с небольшим.
– Он тебе звонил?
– Нет, Ллойд, он мне не звонил.
– Тебе это ни о чем не говорит?
Она нетерпеливо вздохнула:
– А о чем это должно говорить мне, Ллойд?
– Что ты ему больше не нужна. Ни ты, ни ребенок.
Отэм нахмурилась, и ее голос напрягся от раздражения:
– Ллойд, зачем ты это делаешь? Что тебе нужно от меня? У тебя есть –
– Мы с тобой – команда. Если тебя беспокоят женщины, то я от них отделаюсь.
– Чушь. Ты не сможешь сохранить верность самой Деве Марии. Всегда найдется какая-нибудь очередная многообещающая рыжая или блондинка.
– Я не монах, – огрызнулся Ллойд. – Если бы ты была здесь, никаких других женщин не было бы. Отэм, собирай вещи и приезжай. Я позабочусь о тебе и о ребенке.
– Я сама способна позаботиться о себе и о моем ребенке, но от тебя мне нужна одна вещь. Сейчас я понятия не имею, как все повернется, но если мы с Брайаном останемся вместе, я хочу знать, что мы с тобой сумеем мирно работать. В противном случае я продаю компанию. И еще мне нужно твое обещание, что ты ничего не предпримешь, чтобы нанести Брайану финансовый ущерб. Никаких войн, никакого противоборства.
Ллойд засмеялся:
– Ну что за абсурдный разговор, я просто не понимаю!.. Я же знаю тебя, Отэм. Поживешь с годик в своем захолустье, да еще с орущим ребенком, и сама прилетишь обратно ко мне.
– Ты так и не пообещал.
– Хорошо, хорошо. Я ничем не стану вредить твоему белокурому мальчику. А бизнес есть бизнес. Мы будем работать вместе, как и раньше.
– Обещаешь?
– Обещаю. Сообщи, когда у вас там решится.
Она снова вздохнула:
– Ладно, Ллойд. Ты обо всем узнаешь первым.
Отэм, не вынимая ног из воды, вытянулась на траве.
Она почувствовала, как по щекам у нее текут слезы, и сердито ударила ногой по воде. Ей показалось, что все эти дни она только и делала, что плакала. «Беременность», – мелькнула мысль. В книжке было написано, что беременные женщины рыдают по самому ничтожному поводу.
Отэм вытерла слезы, посмотрела на безоблачное небо и постаралась привести в порядок свои мысли. С Брайаном все кончено, поэтому ей надо решить, как пройти через все это в одиночку. Сначала в Рино, потом в Тэтл-Ридж, пока не родится ребенок. Потом снова в Сан-Франциско к Ллойду.
Она широко раскинула руки, закрыла глаза и почувствовала на лице горячее солнце, прислушалась, как Пенни переходит с места на место и иногда тихонько ржет.
Неожиданное громкое ржание заставило Отэм, вздрогнув, сесть. Пенни стояла выгнув шею, раздув ноздри и прядая ушами, будто прислушиваясь к чему-то, известному только ей. Потом снова заржала и заплясала на месте, уставясь на стену подроста. Листья вздрогнули, хрустнули ветки, и в образовавшемся проеме возникли Гром и Брайан в седле.
Брайан соскочил на землю и встал рядом с конем, серьезно глядя
– Привет.
Она поглядела на него и вежливо кивнула:
– Привет, Брайан. Ты закончил размышлять?
– Да, кончил.
– И что же ты решил?
– Что всякий, кто имеет дело с моей женой, должен держать ухо востро. – Он улыбнулся. – Ты добилась того, чего никак не мог сделать мой отец. Ты так дала по заднице моим дядям, что им пришлось самим думать о себе.
Отэм закусила губу.
– Относительно твоего отца и почему я вышла за него замуж... Ты в этом тоже для себя разобрался?
Он кивнул:
– Ты знала, что у отца была аллергия на орехи?
– Нет, – ответила она. – Я знала, что он ненавидел орехи, но не знала, что он был аллергиком.
– У него была очень тяжелая реакция на орехи. По содержанию его желудка определили, что он ел орехи в тот вечер, когда утонул. Если бы я думал, что кто-то намеренно положил их ему в пищу, я бы сделал то же самое, что сделала ты, чтобы докопаться до истины, и даже больше.
– Как же он мог съесть орехи, не заметив? Они же хрустят.
– В желудке были обнаружены также яблоки. Орехи, вероятно, были размолоты или растерты. Смешанные с яблоками и специями, орехи можно было и не распробовать.
Отэм кивнула. Она боялась, что к смерти Дугласа мог быть как-то причастен Арти, поэтому она тоже попросила прочитать отчет о вскрытии. Поскольку она не знала об аллергии, содержание желудка ничего ей не говорило. Для нее этот отчет просто служил доказательством того, что Арти никак не замешан в смерти Дугласа.
Она сидела скрестив ноги и положив руки на колени. Голос Брайана был мягким и спокойным. Секунду Отэм смотрела на него, пытаясь что-нибудь прочитать по выражению его лица.
– Ллойд, – тихо сказала она. – Что ты сейчас о нем думаешь?
– Ты моя жена. Ребенок, которого ты носишь, – мой. Я не собираюсь отдавать тебя этому зеленоглазому засранцу из Сан-Франциско.
– Другими словами, ты говоришь мне, что хочешь сохранить брак?
– Именно это я и говорю.
Брайан стоял возле коня, взявшись рукой за луку седла; на нем были ковбойские сапоги и синяя рубашка, плотно облегавшая его широкие плечи. Рукава закатаны, воротник расстегнут, монетка поблескивала в лучах солнца. Его светлые волосы спутал ветер, а тело, если это только возможно, было еще более загорелым; золотое божество, казавшееся довольным и пресытившимся после недели с Лайзой.
От мысли о Лайзе и Брайане вместе на Отэм накатил приступ ревности, скрутивший все внутри нее тугим узлом.
– Ты, урод! Через две недели ты приезжаешь на своем верном скакуне и ждешь, что я брошусь к тебе в объятия, потому что ты решил простить меня. С чего это ты взял, будто я все еще хочу быть твоей женой? – Отэм вскочила на ноги, схватила увесистый камень и кинула, целясь ему в голову. – Ты такая же дрянь, как Ллойд Мэрфи! Одной женщины никогда не достаточно. – Она нагнулась за другим камнем.