Розы для богатых
Шрифт:
Линди отступила на шаг и отдала честь:
– Прощайте. Я отбываю к театру боевых действий.
Отэм проводила ее глазами, спрашивая себя, почему Линди оказывает ей, человеку совершенно незнакомому, столь пристальное внимание.
– Твоя дочь не похожа на других.
– Богачи не похожи на других. – Он махнул рукой в сторону комнаты. – Ну как, это не хуже, чем «Конура»?
– Никакого сравнения.
– На тебя произвело впечатление?
– Спрашиваешь! Я те вот чего скажу. У вас, богатеньких ребят, губа
Ллойд усмехнулся, взял черный хлебец с икрой, выжал на него капельку лимона и нацелился отправить все это ей в рот. Отэм подалась назад, сморщив носик и отмахиваясь от тоста:
– Нет-нет, этот номер не пройдет. Терпеть не могу сырую рыбу. Ничего съедобного в этой штуке не вижу.
– Это не сырая рыба.
– Кошачья рыба или осетрина – какая разница? Рыба – она и есть рыба.
– Черная икра – это приложение к богатству. Тебе надо узнать вкус и того, и другого.
– Подожду, когда разбогатею.
Отэм не заметила, как он это сделал – легким движением руки отправил тост себе в рот. Потом Ллойд провел ее на террасу, где их встретил слуга, накинувший на голые плечи девушки меховое манто. «Сегодня холодно», – сказал он и исчез.
Они прошли по террасе и остановились на другом ее конце. Отэм казалось, что весь Сан-Франциско лежит у ее ног, как бы символизируя то, что Мэрфи мог ей предложить. Огоньки всех мыслимых цветов рассыпались по земле и небу, и над ними сияла золотисто-желтая луна. Это была восхитительная частная выставка, устроенная только для взоров богатых людей.
– Богачи не похожи на других, – повторила Отэм. – По крайней мере женщины. Они похожи на избалованных детей.
– Они и есть дети. Здесь много «старых денег». Этим женщинам не приходилось работать и вообще думать о чем-нибудь другом, кроме приемов, или где сделать прическу, или не слишком ли их мужья увлечены своими последними любовницами... Я был «новыми деньгами», и они не принимали меня в их среду, пока я не женился на своей покойной жене. Она была «старыми деньгами».
– Ты поэтому и женился на ней?
– Преимущественно.
– Ты был ей верен?
– Никогда.
– А она тебе была верна?
– Всегда. – Его руки скользнули под накидку, он обнял девушку и прижал к себе. – Я не хочу думать о ней. Только о тебе.
Стоя здесь, закутанная в норковый мех, окруженная блеском богатства, Отэм чувствовала себя бесконечно далекой от «Конуры» и Эверетта. Она смотрела на лицо Ллойда, освещенное луной, видела твердые очертания его рта, ощущала силу его рук, таких горячих на ее спине, и ей хотелось, чтобы этот большой ирландец обнимал и целовал ее. Она подалась вперед, ища губами его губы.
Накидка упала с плеч, но он согревал ее теплом своего тела. Она прижалась к нему, чтобы еще раз почувствовать это сладкое самозабвение. На мгновение ее тело стало послушным и податливым, отозвавшись
– Не надо, – прошептал он. – Ты опять отдаляешься. Отэм, пусть все так и остается.
Она прижалась лицом к его шее так сильно, что почувствовала быстрые удары его сердца.
– Мне нравится, когда ты обнимаешь меня, нравится, как ты меня трогаешь. Но мне как-то неудобно.
– Это из-за людей. Когда мы останемся одни, все будет хорошо. Великолепно.
– Нет, это из-за Эверетта. Я чувствую себя виноватой.
– Так и должно быть, но только сначала. Когда ты не будешь с ним, все сразу изменится. Останься сегодня здесь. Я сделаю так, что ты захочешь меня, если ты сама позволишь мне.
Она высвободилась из его рук и покачала головой:
– Если я останусь сегодня, то я могу вообще никогда отсюда не уйти.
– Я как раз об этом и думал.
Она снова покачала головой:
– Я не могу. Эверетт болен, к тому же он такой ранимый. Он для меня как ребенок, мой больной ребенок.
Ллойд раздраженно вздохнул.
– Я начинаю ненавидеть этого сукина сына. – Он схватил ее за руки и заставил посмотреть себе в лицо. – Отэм, отделайся от него, отделайся от прошлого. – Он повернул ее лицом к освещенной комнате, откуда доносились мягкие звуки музыки и шум голосов. – Все это может стать твоим, но только в том случае, если ты избавишься от этого балласта, который тащишь.
Она отвела взгляд от комнаты и посмотрела на Ллойда:
– Мне не нужно ничего из того, что там есть. Платье, которое на мне, куплено в твоем магазине, но мне в нем хорошо. В моей квартире нет ковров глубиной по колено, но я ей вполне довольна. Единственно, что мне нужно, мистер Мэрфи, – это деньги. Обыкновенная наличность.
– Обыкновенная наличность или бриллианты. Все это ты можешь получить, но сначала должен исчезнуть Эверетт.
– Не могу. – Отэм подала ему руку. – Ты бросил мне вызов, я его приняла. Надеюсь, что когда-нибудь ты сделаешь то же самое для меня.
– Упрямая ирландка! Я не собираюсь от тебя отказываться.
Она улыбнулась, и в глазах у нее заплясали серые огоньки.
– Господи, надеюсь, что нет. Я не обманывала, когда сказала, что мне нравится, как ты меня держишь. Когда я буду свободна, мне бы хотелось, чтобы ты опять держал меня в своих руках, но только уже подольше, а не одну секунду.
– Я подожду. Этому мерзавцу придется умереть раньше меня.
Глава 17
Отэм зашла за стойку бара и налила себе свою первую в жизни легальную порцию виски. Было 28 апреля, ее день рождения. Она чокнулась с Уолли: