Розы для возлюбленной
Шрифт:
— И ты сказала ему, что это был Джоф Дорсо. Ну и что? Что же в этом плохого?
— Не знаю. Папа, кажется, за это на меня рассердился. Нам было так весело до этого, а потом он вдруг замолчал и сказал мне только, чтобы я доедала мои креветки и что пора возвращаться домой.
— Роб, папе совершенно все равно, с кем я встречаюсь, а Джоф Дорсо не имеет вовсе никакого отношения ни к нему, ни к его клиентам. Папа сейчас занят очень сложным делом. Так что, вероятно, ты просто отвлекла его на время от его серьезных мыслей, а потом,
— Ты, правда, так думаешь? — с надеждой в голосе спросила Робин, и глаза ее просияли.
— Я, правда, так думаю, — твердо произнесла Керри. — Ты же сама не раз видела, в каком я нахожусь мрачном настроении, когда у меня идет суд.
Робин рассмеялась.
— Да уж, конечно, видела.
В девять часов Керри заглянула в комнату Робин. Дочь лежала на кровати и читала.
— Туши свет! — шутливо, но твердо скомандовала Керри и приблизилась к дочери, чтобы поправить одеяло.
— Ладно, — недовольно согласилась девочка. Поплотнее укрываясь одеялом, она спросила: — Ма, я вот что думаю. А если Джоф приходил к тебе по делу, то мы не можем его пригласить еще раз, а? Ты ему нравишься, я ведь вижу.
— О, Роб. Он просто добрый, хороший человек и нравятся ему, наверное, не только я, но и все люди вокруг.
— Кесси и Куртни видели его, когда он тогда заходил за мной. Он им показался симпатичненьким.
«Да и мне он таким кажется», — про себя признала Керри и выключила свет.
Спустившись вниз, она решила было, наконец, сделать важное дело: разобраться со счетами, выяснить, какие оплачены, а какие нет. Она села было за стол, но тут взгляд ее надолго задержался на досье Реардона, которое вчера принес ей Джо Палумбо. Она решительно покачала головой. «Брось, не влезай опять в это дело!» — попыталась она убедить себя.
«Но что собственно будет плохого, если я просто прогляжу это досье», — успокоила себя Керри. Она взяла папку, перенесла к своему любимому креслу, положила на подушку у ног и вытащила из папки первую связку документов.
Документы эти говорили, в частности, что первый звонок, начавший расследование дела Реардона, поступил в двадцать минут первого: Скип Реардон позвонил оператору телефонной станции и попросил ее соединить его с полицией Элпина. Голос его при этом срывался на крик.
— Моя жена мертва, моя жена мертва, — повторял он раз за разом.
По сообщениям полиции, Скип был обнаружен плачущим над телом жены. Он сообщил прибывшим полицейским, едва он вошел в дом и увидел жену, как понял, что она мертва. Поэтому он к ее телу даже не прикасался. Ваза с «розами для возлюбленной» лежала на полу. Цветы были разбросаны по телу убитой.
На следующее утро в присутствии своей матери Скип Реардон клялся, что из дома пропала бриллиантовая булавка. Он говорил, что точно помнит именно ее, потому что не он дарил
Часам к одиннадцати Керри дошла до заявления Долли Боулз. В основном в нем содержалось то же, что Долли на днях сама рассказывала Керри.
Керри задумчиво прищурилась, дойдя до заявления некоего Джесона Эрнотта, который также был опрошен в ходе расследования. Скип Реардон упоминал имя этого человека в разговоре с Керри. В этом своем заявлении Эрнотт характеризовал себя как эксперта в вопросах антиквариата и древнего искусства, говорил, что за определенные комиссионные соглашался сопровождать богатых дам на такие аукционы, как «Сотби» и «Кристи», и там помогал им советами вести торг по некоторым предметам, которые они желали приобрести.
Эрнотт также сообщал, что любит развлекать людей и что Сьюзен часто бывала на его коктейлях и званых ужинах. Иногда при этом ее сопровождал Скип, но обычно она приходила одна.
К заявлению прилагалась записка одного из следователей, который сообщал, что опросил ряд общих знакомых Сьюзен и Эрнотта и установил, что между ними не было и намека на романтические отношения. Один из опрошенных знакомых сказал даже, что между этими двумя и не могло ничего быть, потому что, хотя Сьюзен и являлась идеальной соблазнительницей, то вот Эрнотт был, по словам той же Сьюзен, «просто кастратом».
«Ничего нового», — пришла к выводу Керри, завершая просмотр первой половины досье. При этом она вынуждена была признать, что расследование проводилось весьма тщательно. В досье содержались даже показания служащего электрической кампании, снимавшего утром в день убийства показания счетчика у дома Реардонов и слышавшего через открытое окно, как за завтраком Скип кричал на Сьюзен. «Господи, как этот парень разошелся!» — подумал еще тогда этот служащий.
«Так что, Джоф, извини», — Керри собралась уже закрыть папку. Глаза ее страшно устали и просто горели от напряжения. Завтра она долистает папку и вернет ее Джо. Вдруг взгляд ее упал на следующий по порядку документ. Это была запись опроса служащего клуба «Пэлисейдс кантри клаб», членом которого состояли Скип и Сьюзен. Внимание Керри привлекло одно имя, и она вновь приступила к чтению.
Звали этого служащего Майкл Витти, он таскал по полю сумки с клюшками для гольфа за игроками и, как выяснилось, знал очень многое о Сьюзен Реардон.
— Работать с ней хотели все. Она была доброй, с ней было весело, и она давала большие чаевые. Играла она со многими мужчинами. И играла хорошо, даже очень хорошо. Многие жены злились на нее, потому что она здорово нравилась их мужьям.
Витти спросили, не было ли, по его мнению, у Сьюзен романа с кем-либо из мужчин — членов клуба.