РПЛ 2

Заболотская Мария

– Эй, поторапливайтесь, чертовы фигляры! – кричали те, что обустроили себе удобное гнездышко и теперь закономерно опасались, что прибывающие зрители стронут их с места. – До вечера мы ждать не будем!

Фальшиво запищала флейта, за залатанным занавесом послышалось копошение и вот на крошечной сцене появился Гри в пестром блестящем наряде, от которого глазам становилось больно - так что дыры и заплаты на нем замечали лишь самые дотошные и упорные.

– Почтенная публика! – закричал он охрипшим после недавних зазываний голосом. – С безмерным уважением к пожеланиям славных боргийцев,

представляем вашему вниманию ужасную и правдивую историю Белой Ведьмы, о которой господа, у которых уж отросла борода, наверняка слыхали от своих дедов и бабок – те повидали страшные времена своими глазами! С той поры прошло без малого сто лет, однако о преступлениях ведьмы, и о каре, которую она понесла, будут помнить и ваши дети, и ваши внуки!

Зрителям понравися напор, с которым обращался к ним Гри, и они простили ему некоторую неразборчивость речи: раздались хлопки и выкрики: «Не тяни, показывай треклятую колдунью!».

После небольшой заминки, на сцене появилась одна из актрис, густо измазавшая лицо белилами и нахлобучившая на голову свалявшийся светлый парик. Бесхитростным образом она объявила, что зовут ее Белой Ведьмой, желанна ей одна лишь власть и за нее она готова продать душу демонам из преисподней. «И помощи у ада попросив, я свергну короля к подножью трона!», - истошно взвопила напроследок «ведьма», сорвав слабые аплодисменты – в громкости выкриков горожане-зрители видели признаки старательной работы.

– Белая Ведьма хотела убить здешнего короля? – спросила я у Хорвека, который слушал монолог ведьмы с чуть удивленной насмешливой улыбкой.

– Ты же сама слышала, - ответил он, шутовски изобразив серьезность.

– Думаешь, я не знаю, что истории про прошлое сочиняют люди и привирают они там, где им захочется? – осведомилась я с преувеличенной укоризной. – Словно забыл, что мне пришлось выслушивать Харля с утра до ночи... Вот уж кто был горазд выдумывать! Потому я и спрашиваю у тебя – было ли так на самом деле. И не вздумай говорить, что ты ничего об этом не знаешь!..

– Отчего же… Знаю, хоть многое и позабылось. Все произошло несколько иначе, - Хорвек снова говорил отчужденно, но обмануть меня было не так-то просто. – Король был слаб, глуп и труслив. Власть его пошатнулась. Зная, что ему не выстоять в одиночку, он призвал себе на помощь чародейку из дальних краев, сделав ее первой среди своих придворных. Она спасла его, сотворив немало темных чудес. Вначале он спрашивал у нее советов и дело шло на лад, а затем ему нашептали, что слишком много стало весить слово чужестранной ведьмы, и он начал вести дела по-своему.

– Слушаться советов ведьмы – это и впрямь дурной способ править своими землями, - проворчала я, с неприязнью глядя на сцену, где один из актеров как раз читал речь короля, безо всякой скромности называя себя мудрейшим и справедливейшим властителем от сотворения мира.

– Без ее советов Его величество быстро утратил то, что сумел недавно отвоевать, - впологолоса продолжил рассказывать Хорвек. – И Белая Ведьма поняла, что стоит его власти пасть, как ее дни сочтены, ведь за то время, что она была при дворе, враги короля стали ее врагами. Она всегда отличалась честолюбием, и хотела власти, а безволие короля подстегнуло ее

желания. Белая Ведьма решила, что у нее достанет могущества для того, чтобы занять трон и стать королевой. Зря ты не веришь

На сцену тем временем вытащили холстину с кое-как намалеванным котлом, и «ведьма», взъерошенная от истошных воплей, составлявших всю ее роль, заявила, что собирается призвать себе на помощь короля всех демонов. Откуда-то из-за пазухи она принялась доставать грязные лоскуты, чтобы бросить затем их в котел.

– Сушеная летучая мышь! Дохлая кошка! – кричала она. – Сердце ростовщика! Веревка повешенного! Гадючья чешуя!..

Восторженные зрители в ответ на каждый ее выкрик благодарно кричали: «Фууу! Чтоб ты подавилась этой мерзостью!» и от восторга швыряли на сцену огрызки и корки.

– Но для того, чтобы мое черное колдовство сработало как надо – принесите мне невинное дитя! – тут «ведьма» визгливо расхохоталась, при том порядком закашлявшись, и ее приспешники, для пущей зловещести оснащенные тряпичными горбами, услужливо подали ей сверток. За занавесом на все голоса выли детишки, которым выпала честь изобразить плач младенца.

– Ох и лютая же ведьма! – потрясенно промолвила женщина, сидевшая неподалеку от нас с Хорвеком.

– Известное дело! Все ведьмы едят младенцев – зубы у них железные, наточенные! – отозвалась ее подруга, сосредоточенно пережевывавшая сдобную булку.

Итак, злополучный младенец отправился в котел, а дети за занавесом, примолкнув, принялись бить камнями по листу жести: королю демонов подобало явиться под раскаты грома.

Почетная эта роль досталась Веселому Гри, и я с трудом узнала его – так обильно лицо ему натерли сажей. Он объяснил, что вылез на свет божий из самой вонючей и глубокой пропасти, на дне которой спрятаны ворота в преисподнюю. «Ослепли б вы, увидев, что за огонь горит в моих печах!» - зловеще проревел он, свирепо уставившись на зрителей, а затем, не мешкая, заключил «ведьму» в объятия, измазав ее сажей.

– Таких красоток нет в моих владеньях, плати за помощь телом и душой!

– Где-то я уже это слыхала, - во власти сильнейшей неловкости пробормотала я, враз утратив желание расспрашивать Хорвека. Что там – я теперь боялась глаза на него поднять, наконец-то сообразив, что за история сейчас разворачивается перед глазами боргийцев.

Сладострастный демон тем временем осыпал ведьму поцелуями, так что бедняжке пришлось сбежать за занавес, где ее снова намазали белилами, и вернулась она к зрителям уже на сносях – видимо, один из приспешников отдал ей свой прекрасный горб.

– Ношу во чреве порожденье тьмы, проклятое потомство! – последовало объяснение того, что и так было понятно. – Бесстыдно отдалась я в уплату долга своего, став худшей из блудниц – бесовской шлюхой, но буду тем горда, ведь не чтила отродясь я божьего закона!..

– Гореть тебе в аду! – заулюлюкали зрители. – И твоему ублюдку – тоже!

Впервые мне не хотелось досматривать представление, хоть оно и удалось на славу – горожане от восторга топали ногами по земле. Но уйти я не решалась – ведь для этого нужно было обратиться к Хорвеку, а мне недоставало храбрости для того, чтобы посмотреть сейчас ему в глаза.