РrоМетро
Шрифт:
– Постой! – вслед кричит Учтитель. Он тоже покинул пещерку и идет, почти бежит за Глаглом. – Не бррросай меня, подожди!
Глагл не ждет. Ему надо быстро. Учтитель не догонит. Он не умеет чувствовать дорогу, как Глагл.
Вот сейчас в сторону силы, протиснуться между железными прутьями – и вперед. Так быстрее… Глагл спотыкается, что-то теплое и мягкое лежит на земле.
– Пррридурррок! – ругается Глагл.
Он снова на ногах. Теплое и мягкое вскакивает, приплясывая, идет рядом.
– Вылевные вубы! Вылевные
Это Вавилонец.
– Отстань!
– Вылевные вубы, – не отстает Вавилонец. – Аткущи мне палис! А? Аткущи мне палис!
Вавилонцу не жалко пальца, у него их много. Только невкусные они совсем. Сухие какие-то.
– Отста… – говорит Глагл и ощущает у себя во рту посторонний предмет. Он кусает. Так проще. Глагл выплевывает невкусный палец и идет – уже бежит – дальше.
Сзади довольно похрюкивает Вавилонец.
Глагл с разбегу перепрыгивает через Костоломную Канавку, Заворачивает за угол Кпоездам… и слепнет.
…Глаз наполнился болью. Как будто за него кто-то укусил. Только это очень трудно – укусить за глаз, Глагл знает…
Глагл упал на колени, прижал ладони к лицу и закричал. Он кричал долго и громко. Потом перестал. Потом начал думать.
Глагл слепой. Он не зажмурррилглаз, прежде чем видеть, как учил его Учтитель – и теперь он ослепнул. Ослеп.
Просто он не ожидал, что здесь будет что видеть. Здесь всегда было нечего видеть. Только кое-что в Учтительской пещерке, но даже оно не светило так… сильно. И таким… незеленым цветом.
Глагл ослеп. Но почему же тогда он видит? Совсем немножечко, но видит. Даже не открывая глаз.
Он видит светлое и… такое, как кусочек пола или стены в Глубинке – квадратное. Кое-что было кррруглым, а это – квадратное и светит очень сильно. Это поезд. Он умеет страшно гудеть, но он умеет и светить. И даже совсем не страшно, надо только привыкнуть. Вот так. И тогда можно слегка приоткрыть глаз…
А на фоне светлых квадратиков уже мечутся тени. Странные существа, непохожие ни на что, виденное ранее. Потому что никакого ранее на самом деле не было, а все виденное начинается именно сейчас, проникает через почти атрофированные из-за многолетней невостребованности, а сейчас – полуослепшие, слезящиеся с непривычки – органы зрения, снабжает мозг новой, непостижимой, невиданнойинформацией, заполняет его, заливает доверху, затапливает. Топит. И существа тонут, мечутся существа. Просто существа, непохожие ни на что и даже друг на друга.
Их много. Они катаются по земле, в одиночку или переплетясь с другими существами, дерутся, ррразмножаются– разве поймешь? Они лежат или стоят неподвижно, пряча лицо в ладонях, или беспорядочно носятся по платформе и кричат. Почти все кричат.
И когда Глагл понимает, что существа кричат знакомыми голосами, он начинает кричать сам. Без слов. Просто. От ужаса.
– И-и-и-оо! – проносится совсем рядом.
Сбил с ног. У него четыррреноги. Это Кентенок.
Пррравильно?
Кто-то выскочил откуда-то сзади, больно толкнув Глагла в плечо. Замер, как будто рассматривая и давая рассмотреть себя. Много пальцев на руках, они шевелятся. Глагл взглянул на свою руку. Да, слишком много. Кажется, Учтитель говорил, их шестьдесят. Хотя теперь уже меньше. И кровь все еще вытекает в том месте, где недавно был палец. И капает на землю. Глагл улыбается.
– Вавилонец?
– Вылевные вубы! – взвизгивает Вавилонец и странными боковыми скачками уносится прочь. Туда, где ничего не светит. Трус!
Глагл идет в сторону поезда, глядя на мир вокруг прищуренным глазом. Подглядывая за ним. Постигая.
Почему они кричат? Чего боятся? Это, конечно, странно, все тут… Но его же так интеррресновидеть!
– Ты кто? – спрашивает Глагл у человека, неподвижно застывшего у стены, с закрытыми глазами и вытянутыми вдоль тела руками.
Человек молчит. Тогда Глагл говорит: «Эй!» и легонько толкает человека в плечо. Он не отвечает, только медленно заваливается на спину и, не издав ни звука и не пытаясь смягчить удар. Падает в пыль и лежит в ней.
Ну и лежи! Тоже мне, молчаливый…
– Эй, а ты кто? – спрашивает Глагл у сгорбленной спины другого человека.
Человек оборачивается, прикрывая обеими руками лицо.
– Ты – из выродков? – спрашивает Глагл и на всякий случай улыбается. – Тебе страшно? Это ничего. Мне тоже сначала было немножко…
Человек убирает руки от лица. Глагл вздрагивает.
Он такой… У него такие… И его так плооохо-виидеть!
Глагл не мог не ударить его. И ударил. Кулаком, сильной рукой и со всей силы. Прямо в лицо, как раз между этими… торчащими вперед зубами, которые… как-то назывались. Человек – нет, существо! – взвывает и падает. Кулак болит, он тоже весь в крови.
Это бивни. Учтитель рассказывал, будто бы раньше у каких-то зверей были вот такие зубы. Глагл снова вздрагивает и отворачивается от корчащегося на земле существа. Их называли бивни. Это была исторррия.
– Пррридурррок, – хрипят сзади.
Глагл не слушает, он идет к поезду.
Большая толпа впереди. Странные люди, они не кричат, не дерутся, не мечутся… Люди ходят по кругу, положив руки друг другу на плечи. В нескольких местах круг разорван – у кого-то не хватает рук. Идут, молчат, спотыкаются, падают, снова встают и идут в ту же сторону.
Глупые! Почему они не открывают глаза? Так же проще…
В центре круга – Глагл пока не видит его, но как же его не слышать? – старый Ауэрман. Он пррроповедует.