Руал Амундсен
Шрифт:
Дирижабль «Норге» готов взмыть в воздух, чтобы устремиться в трансарктический перелет.
Норвежский летчик Дитрихсон всегда был верным другом Амундсену.
Валлет,
«Латам-47» перед стартом.
На этой стеле, воздвигнутой Умберто Нобиле в 1969 году в заполярном Тромсё, высечено и имя Руала Амундсена.
Здесь Амундсен отдыхал и принимал своих друзей.
Норвежцы не забыли своего героя и заботливо охраняют его дом на берегу Буинефьорда.
Крепко сжав кулаки, неотрывно глядя в море, стоит бронзовый Амундсеи на одной из площадей Тромсё.
Но прошли торжества, отгремели овации и салюты, засохли цветы; наступили будни. Триумфальный полет, как всегда, принес Амундсену не только славу, но и крупные долги. И снова нужно было зарабатывать деньги лекциями, книгами, статьями.
В буржуазном мире славе нередко сопутствуют зависть, клевета, инсинуации. Мелкие недоразумения между людьми, неизбежные в большой и сложной экспедиции, порой возводятся в абсолют и становятся пищей для сенсационных измышлений, порочащих известных людей. Так случилось и на этот раз. Вскоре после завершения полета в разных газетах появились статьи, в которых говорилось о том, что на борту «Норге» во время полета между норвежцами и итальянцами все время происходили стычки. Это измышление со всей категоричностью опроверг сам Амундсен в книге-отчете о полете, опубликованной вскоре после возвращения домой. Вог что он писал по этому поводу:
«Наш полет возможно было совершить только при величайшем дружелюбии, и мы заверяем вралей из заграничной сенсационной прессы, что более спокойного и мирного места, чем «Норге» во время полета, никогда не существовало. Да будет нам позволено заявить здесь без околичностей и самым категорическим образом, что за время всего полета мы ни разу не слышали ни одного невежливого слова, не видели ни одной кривой физиономии. Да и каким образом можно было выбрать на ссоры время? Один этот вопрос кажется нам вполне достаточным, чтобы повергнуть в прах все злостные измышления такого рода» («Первый полет над Северным Ледовитым океаном», стр. 267).
Появились многочисленные статьи, ставящие под сомнение руководящую роль Амундсена при перелете. В них говорилось, что Амундсен и Элсуорт были не более чем пассажирами и наблюдателями, что Нобиле не только создал дирижабль, но и умело провел его не только из Рима к Шпицбергену, но и через Атлантический бассейн. До Амундсена доходили слухи, что Умберто Нобиле в Италии встречают как покорителя Северного полюса, что на него сыплются награды, что ему пожалован генеральский чин. Даже некоторые норвежские газеты вслед за итальянскими стали славословить
Амундсен был человеком замкнутым и самолюбивым. Клевета, намеки и прямые нападки в прессе сделали его излишне подозрительным и раздражительным. Трудное финансовое положение заставляло его следить за тем, чтобы описания экспедиции не уплывали из его рук. А потом, он уже был избалован славой и ему было обидно, что его ставят позади неопытного в полярных делах человека. Амундсен начал вспоминать отдельные штрихи поведения Нобиле во время перелета, которым тогда он не придал значения и которые теперь казались ему весьма характерными для Нобиле.
Эволюция отношения Амундсена к Нобиле хорошо прослеживается при сравнении книг, написанных им с интервалом в год. В своей книге-отчете он щедро расточает Нобиле похвалы. Так, например, характеризуя участников полета, он пишет:
«В капитаны корабля нам удалось заполучить самого подходящего для этой цели человека — полковника Умберто Нобиле, конструктора и строителя «Норге». Кроме того, он за время существования воздушного корабля совершил на нем целый ряд удачных полетов. Мы поздравили друг друга с удачей, когда Нобиле дал нам согласие, и единодушно признали, что более подходящего человека нельзя было найти. С первой же минуты своего назначения Нобиле с головой ушел в дело. Если упоминать о тех или иных его изумительных достоинствах, то, как нам кажется, добросовестность в подготовке к нашему полету должна стоять в списке номером первым» (Там же, стр. 262).
Или вот еще восторженные слова в адрес Нобиле, по поводу приземления дирижабля на Аляске:
«Он был проведен блестяще, и мы в знак уважения обнажаем головы перед капитаном корабля за то спокойствие и красоту, с которыми все было выполнено».
И лишь в одном месте, в конце отчета, где Амундсен описывает прибытие состава экспедиции в Сиэттл, пробегает тень раздражения. Сходя с парохода, Амундсен увидел Нобиле и двух его спутников в блестящей военной форме, тогда как все остальные были в костюмах золотоискателей, которые удалось раздобыть на Аляске. А между тем перед отправлением на Шпицберген они договорились не брать в полет ничего лишнего. «Гнев охватил меня, когда я это увидел, но что пользы от того, что я рассердился! Полет был совершен, так что теперь к нему ничего нельзя было ни прибавить, ни убавить» (Там же, стр. 282).
И вот за короткое время Амундсен стал врагом Нобиле. Виной тому были газетные сплетни, нескончаемые денежные затруднения, расшатанная постоянным напряжением нервная система. Всего лишь через год, в книге «Моя жизнь», в главе VIII под названием «Трансполярный перелет на «Норге», он рисует поведение Нобиле в экспедиции только черными красками.
Чешский физик профессор Франтишек Бегоунек, хорошо-знавший и Амундсена, и Нобиле, считает выпады Амундсена против Нобиле несправедливыми. Во время подготовки полета Бегоунек находился в Кингсбее, где занимался исследованиями атмосферного электричества. Кстати, он отдал на «Норге» свой единственный прибор для научных наблюдений— фотоскоп. Амундсен пригласил его участвовать в полете, но в последний момент выяснилось, что для него не осталось места в гондоле дирижабля.
Через два года он принял участие в экспедиции Нобиле на дирижабле «Италия», закончившейся катастрофой. Об этой экспедиции он написал книгу «Трагедия в Ледовитом океане» (изданную на русском языке в 1962 году издательством «Иностранная литература»). В своей книге он говорит, что, отзываясь о Нобиле самым резким образом, Амундсен был неправ. «Это оттолкнуло от Амундсена многих почитателей, в том числе и на его родине, в Норвегии».
Да, вероятно, Амундсен не был объективен в оценке Нобиле. Но понять его можно. Всю свою жизнь он посвятил одному стремлению — быть первым в неизведанных и самых трудных местах. Когда стало известно, что Нобиле готовит собственную экспедицию в Арктику на новом дирижабле, это вызвало новый прилив популярности молодого воздухоплавателя. Заслуги его в предшествующем полете преувеличивались, а заслуги Амундсена и его соотечественников сводились на нет. В вакханалии клеветы и измышлений буржуазной прессы трудно было отделить, что говорил сам Нобиле, а что было гипертрофировано или просто выдумано досужими репортерами.