Руал Амундсен
Шрифт:
Амундсен писал по этому поводу:
«Хотя было еще рано, но мы должны были признаться самим себе, что скоро наступит зима ... В ночь на 21 сентября повсюду образовался настоящий лед и началась вторая зимовка» («Северо-Западный проход», стр. 154).
Амундсен нередко совершал поездки в эскимосские селения, выменивая мелкие предметы домашнего обихода и разные европейские безделушки на рыбу и оленину.
Однажды Амундсен оказался в районе бухты Голода, в местности, где были найдены останки основной группы экспедиции Франклина.
«По иронии судьбы это страшное название дано как раз той местности, которая является самой красивой и самой богатой на всем американском берегу, — пишет Амундсен в своей книге «Северо-Западный проход» (стр. 163). — Весной, когда вскрывается прибрежная
Руал Амундсен в своей каюте на «Йоа». Тяготы путешествия не прошли для него даром: в свои 33 года он был уже совсем седым.
Знаменитый «Фрам» прибыл в Китовую бухту. Отсюда Амундсен стартовал к Южному полюсу.
Норвежский флаг увенчал южный конец земной оси.
Первооткрыватели полюсов Земли Руал Амундсен и Роберт Пири. Между ними — полярный исследователь Эрнест Шеклтон.
Весь свой исследовательский путь Амундсен прошел под путеводной звездой Фритьофа Нансена.
Человек, сидящий рядом с Амундсеном в кабине гидроплана, — американский летчик Линкольн Элсуорт.
Не покладая рук расчищали путешественники взлетную полосу для потерпевшего аварию на пути к Северному полюсу гидроплана...
.. . чтобы после очередной подвижки льдов начать все заново.
Испытанный полярник поздравляет Ричарда Бэрда с его удачным прыжком к Северному полюсу.
Когда же пришло лето и цветы миллионами зацвели на лугах, когда все озера заблестели и все ручьи запели и заликовали на краткий миг освобождения от ледяных оков, когда птицы защебетали и засвистали на тысячи радостных ладов и голова первого оленя показалась у открытого края Ледовитого океана, то лишь куча белых костей указывала на то место, где остатки храброй команды Франклина испустили свой последний вздох — при последнем акте великой трагедии... На этом месте, таящем так много печальных воспоминаний, — заканчивает эту своеобразную эпитафию Амундсен, —
В полярную ночь множество эскимосских семей снова поселились в своих примитивных хижинах вблизи бухты «Йоа». При таком соседстве случались и мелкие недоразумения. К середине зимы у эскимосов подошли к концу запасы мяса, и они начали брать из кладовой судна консервы, то есть, попросту говоря, воровать. Но Амундсен не делал из этого трагедии, а с тактом и спокойно улаживал такого рода конфликты.
Зимой эскимосы начали промышлять тюленей. Изучение жизни и быта эскимосов было второй, после геомагнитных и метеорологических наблюдений, научной задачей экспедиции. В начале XX века культура северо-канадских эскимосов была еще почти не тронута влиянием европейцев. Это поколение эскимосов не видело белого человека. Их деды встречались почти в тех же местах с участниками экспедиции Джеймса Кларка Росса, но то была лишь короткая встреча, хотя в преданиях племени нетчилли сохранился рассказ о белых людях.
Амундсен не только изучил язык, жизнь, быт и традиции эскимосов, но и собрал богатую коллекцию предметов эскимосского обихода: одежды, кухонной утвари, орудий охоты и рыбной ловли.
По возвращении он передал эти коллекции норвежским музеям, и до сих пор их изучают этнографы.
В своей книге «Северо-Западный проход» Амундсен посвятил большую главу под названием «Обитатели Северного магнитного полюса» описанию жизни эскимосов (стр. 185— 240). Ценность этого описания состоит в том, что оно основано на личных наблюдениях, а не на каких-либо предвзятых этнографических или антропологических теориях. Вот что пишет об этом он сам в начале главы:
«Приступая к рассказу об обитателях Северного магнитного полюса, эскимосах-нетчилли, я хочу сделать попытку изобразить их такими, какими я встречал их и какими их знавал. В этой области существует много источников и авторитетов, и я мог бы обратиться к ним, чтобы написать для читателей более обстоятельную главу об эскимосах, но я намеренно не читал таких материалов, опасаясь, как бы мне не сообщить то, чего я сам не видел и не переживал среди эскимосов».
Заканчивая главу об эскимосах, Амундсен восклицает: «Мое лучшее пожелание нашим друзьям эскимосам-нетчилли — чтобы «цивилизация» не коснулась их!».
Но это пожелание было нереальным. В XX веке, когда пришел черед освоению природных богатств Канадского Севера, все «прелести» капиталистической цивилизации коснулись эскимосов: богатые полезными ископаемыми земли, где они свободно кочевали, были заняты промышленными фирмами без какой-либо компенсации, а сами эскимосы стали объектом самой жестокой эксплуатации. Изменился в корне и образ их жизни.
Пришла еще одна весна, снова пришло полярное лето, и, наконец, 13 августа 1905 года льды взломало и судно вышло из бухты в узкий пролив Симпсон. Дальнейший путь на запад пролегал через лабиринт совершенно неизученных проливов, нередко при густых туманах. Нервное напряжение этих дней не прошло бесследно для начальника экспедиции.
«... по возвращении все определяли мой возраст между 59 и 75 годами, хотя мне было только 33 года».
Но вот 26 августа 1905 года норвежцы увидели американский пароход-китобоец «Чарлз Ханссон».
«Северо-Западный проход был пройден! Моя мечта юношеских лет в эту минуту стала действительностью».
Это было в заливе, названном впоследствии заливом Амундсена. Дальше на запад простиралось море Бофорта, забитое мощными полярными льдами. Пробираясь вдоль берега на запад, 2 сентября «Йоа» застряла во льду севернее устья реки Маккенэи и здесь, у мыса Кинг-Пойнт, осталась на третью зимовку. Рядом зимовало 12 американских китобойных судов. Как и в прежние зимы, норвежцы вели на берегу геомагнитные и метеорологические наблюдения. Амундсен же в самый разгар холодов предпринял поездку на собаках через восточные отроги горного хребта Брукс до ближайшей телеграфной станции, чтобы известить мир о своей победе. Путь этот длиной в 700 километров он проделал вместе с капитаном погибшего американского китобойца и эскимосом с женой. Это путешествие, помимо суровых природных условий, усложнялось капризами американца,