Рубеж-Британия
Шрифт:
Не успел опомниться, сестра подсела рядом, приобняла и прислонила щёку к плечу.
— Совсем не жалеешь себя, братик, — прокомментировала тихо, но с лёгким укором. — Никогда не делай ничего вперёд следующего Осознания. Избегай их наслоений.
— Должна быть передышка? — Спрашиваю, примерно понимая о чём она.
— Да, хотя бы немного. Но ты так спешишь.
— Времени нет, гибнут люди, — ответил ей.
Анна вздохнула, ничего не ответив. Прижалась ещё сильнее.
— Раз ты выздоровел, — обозначилась Небесная. —
— Снова вы со своими задачами, мой брат чуть не умер из–за вас и не единожды, — проворчала Анна, впившись в императрицу взглядом. — Сколько это ещё будет продолжаться…
— Ань, — оборвал я строго.
— Так, поговорим в другом месте, — заключила Настя, поднимаясь. И совершенно спокойно реагируя на возмущения моей сестры.
Весь недуг, как рукой сняло. Но усталость всё же присутствовала. Интеллект предлагал мне полную реабилитацию со сном в восемь часов, как положено. Но ещё до введения в анабиоз я установил строгие рамки и приоритеты. Времени разлёживаться нет.
Вскоре мы с Настей покинули Корабль.
Снаружи я впервые обратил внимание, что на пирсах Листвянки появились боевые корабли. Целая эскадра из четырёх средних броненосцев. Вдалеке рассмотрел и сторожевые корабли, густо коптящие небо.
— По всей Империи объявлено военное положение, — пояснила Настя.
Обратно до полигона в Ангарске вёл её мехара уже я, позаимствовав кольцо и взяв её в роли пассажирки. Ей так больше понравилось, особенно, когда предложил ей накрыть мои ладони своими. Вот тогда–то она и поняла, что значит слияние с боевой машиной.
Не думал, что выйдет так гладко. И когда пожелал, всё получилось.
Приземлившись, Настя не сразу пришла в себя, а затем ещё какое–то время смотрела на меня с восторгом. Взгляд её стал таким зазывающим, что я обозлился на посторонних, охранявших моего исполина. Ибо готов был прямо на земле заняться с ней любовью. А эти помешали.
Десятиметровый Медведь тоже смотрел на меня зазывающе. А вот мне стало страшно воссоединяться с ним вновь. И это несмотря на то, что я уже проверял реакцию своего организма, надев браслет с двенадцатью частицами в медотсеке Корабля.
Позвал Медведя мысленно, и он легко откликнулся. Даже показалось, что реагирует теперь намного быстрее. Будто я сам с собой в голове разговариваю. Или он часть меня.
По мысленной команде Медведь опустился на одно колено, его кабина почти поравнялась с уровнем кабин стоящих обычных мехаров. Укладывать его я не решился, как–то не солидно.
Теперь каждый его клинок может с лёгкостью перерубить пополам крупную «птицу» или голубого «краба». А крылья мощные, по прочности не уступающие им, даже рою не прогрызть. Пусть это и мои предположения, но я верю, что усилия были не зря.
Усевшись в кабину с бешеным сердцем, я закрыл крышку. И коснулся ручек управления. В груди ахнуло, и сознание буквально вырвало
Мозгу сложно привыкнуть к новому восприятию мира, когда ты видишь всё одновременно. Поэтому я продолжил использовать фокусировку взгляда, так по крайней мере, у моего человеческого тела не вызывается тошнота.
Помимо обзора много новых преимуществ. Линза стала бить дальше, зона радара расширилась значительно. А с ней и стала лучше ловиться связь.
А ещё перед глазами появился боевой арсенал. Полноценный, предусмотренный здесь изначально. Виды вооружения цивилизации, которая нас и породила.
Немыслимые пока, невообразимые варианты, что мне ещё предстоит осознать.
И я знаю, как это сделать быстрее. Варианты боевого применения записаны в картотеке Интеллекта. Стоит возжелать, и я получу визуальную демонстрацию. Это поможет быстрее вырастить в руке то, что хочу.
Но, как и сказала сестра, нужно немного переждать. Обкатать новый вариант Медведя. Испытать его в бою.
Как раз от императрицы я и получил задачу.
Прорываться к Излучателю вслепую — опрометчиво. Неизвестно, какие оргалиды встретят меня на подходе.
Сперва разведка боем, а заодно и выяснение обстановки на фронте. С этим меня и посылают в Лондон по согласованию с Британией. По состоянию на вчерашний вечер, британская столица ещё держался.
Пообедав в столовой базы и попрощавшись со своей эскадрильей, я отправляюсь на своём гиганте в путь.
Императрицы к этому времени уже нет на Базе, она умчала ещё до обеда, скромно и с нотками грусти пожелав мне удачи. Мы чуть не обнялись при всех, но вовремя остановились.
В её глазах я уловил печаль.
Мехаводы ещё не отошедшие от шока, провожают меня сдержанно. Но их взгляды говорят о том, что они страшатся не только моего мехара, но и его пилота.
Я и сам себя боюсь, братцы. Хочется прямо так им и сказать.
Но я, молча и стремительно, набираю высоту. Руки давно уже чешутся.
И нет мне покоя.
Большой мехар летит быстрее, а перегрузки чувствуются меньше. Долетев до Петербурга с одного рывка, остаюсь на ночь в городе. Как положено, докладываю дежурному по комендатуре о своём прибытии и спокойно иду в ближайшую гостиницу.
Утром у моего гигантского мехара дюжина полицейских и целая толпа зевак.
— Посторонитесь господа! — Восклицаю я и прорываюсь к машине.
Народ с недоумением расступается, галдят что в голову взбредёт, аж уши вянут. Все смотрят на меня, как на явление Христа, шепчутся. Аж не по себе. Усадив мысленно и вызвав волну ужаса вокруг, карабкаюсь на Медведя и машу рукой всем на прощанье.
— Правду говорят, оргалиды ожили… — слышу. — На войну он такой. Эй! Капитан! Скажи нам, правда ли!