Рубеж Стихий. Книга первая. Забытая правда

Коробова Екатерина

– Эй! – недовольный голос Мика грубо прервал приятный момент. – Ты вечно там стоять собираешься? Мы вообще-то опаздываем!

«Из-за тебя!» – рассерженно подумала Рут, но ничего не сказала. Ускорив шаг, она догнала далла. Остаток пути они проделали молча.

Величественные строения Главного двора вскоре показались из-за крыш особняков. Стихия ощущалась здесь полнокровной, пьяняще-всесильной. Двор был средоточием жизни большинства творцов – тут они учились, женились, праздновали и горевали, оплакивали своих умерших, трудились и пировали, здесь же была обитель правящей династии. В воздухе стоял мерный гул воздушных кораблей, снующих туда-сюда над головой.

В самом сердце Главного двора стоял Храм Четырех, где служили верховные

чтящие. Большинство чтящих по своей природе были слабее творцов, являясь лишь мастерами, способными преобразовывать Стихию, но не создавать ее. Однако без них жизнь империи казалась немыслима. Едва ли существовало такое знание о Земле, Воде, Огне или Воздухе, которым бы они не обладали. Молчаливые, всегда облаченные в ритуальные черные рубашки, чтящие обучали юных творцов, вершили суды, служили в храмах Стихий и выполняли еще сотни работ, подчас незаметных, но жизненно важных для существования Элементы. Проходя мимо, Рут привычно кивнула в знак почтения к Стихиям.

* * *

Мик и Рут подошли к учебным корпусам творцов Огня, стены которых были возведены из серого в подпалинах камня. Тренировочный зал представлял собой вытянутое помещение с высоким сводчатым потолком. Во время общего курса Рут была здесь раз или два – она помнила, каким неприятным ей показался тогда запах гари и вид почерневших, закопченных стен. Здесь всегда было жарко от многочисленных творений Огня.

Каким-то чудом они умудрились не опоздать, или, во всяком случае, прийти раньше наставника-чтящего. В зале стоял гул десятков голосов, небольшая компания прямо у входа шумно обсуждала предстоящий вечером праздник Земли. Бросив Рут, Мик решительно направился к ним.

Рут осталась в одиночестве. За прошедший месяц она успела узнать многих товарищей Мика, но не осмелилась бы вот так просто подойти и заговорить с ними. Рут сторонились – как будто страшная ошибка, которая, по несчастью, произошла с Миком и Рут, была заразна. Она оставалась для них чужачкой, способной к тому же испортить любую тренировку.

В толпе рядом с Миком Рут заметила пару его лучших друзей, Мирру и Риккарда, – значит, сегодня они тренируются с творцами Воды. И без того кислое настроение окончательно испортилось: обычно такие тренировки оказывались самыми тяжелыми. Нужно было очень хорошо владеть Огнем, чтобы не позволить творениям Воды погасить его прежде, чем удастся совершить задуманное.

Поначалу, входя в зал, она всегда искала глазами Лайма, но быстро поняла, что это глупо. В чем тренироваться вместе творцам Огня и Земли? Первые годы при Дворе их всех учили одному и тому же: грамоте, арифметике, основам воздухоплавания и простейшим творениям всех четырех Стихий.

Но по мере взросления творцы все больше углублялись в изучение своих Стихий, совершенствуясь в том, что было дано им по праву рождения. По окончании общего курса уроки творцов Земли проходили по большей части в оранжереях или целительных.

Рут еще какое-то время в растерянности постояла у входа в зал и наконец решилась подойти к своему даллу. Мик о чем-то весело болтал с друзьями и сделал вид, что не заметил ее приближения. Стало совсем неуютно и колюче одиноко. Обожженный кирпич голых стен показался особенно грязным и унылым, а будущая тренировка – непреодолимо сложной.

Мирра столкнулась с Рут взглядом и приветливо улыбнулась, отчего на душе сразу потеплело. Рысь много лет дружил с адмиралом Кромом, отцом Риккарда, и их семья часто бывала в Дубах. Рут нравилась Мирра: невысокая, даже ниже самой Рут, с копной непослушных черных кудрей и неизменной улыбкой на хитром, как будто немножко беличьем лице, она всегда буквально лучилась энергией и жизнелюбием. Риккард, долговязый и светловолосый, под стать своей далле был весельчаком и задирой. Творцы Воды до знакомства с этой парой казались Рут в основном нелюдимыми и высокомерными, но теперь Рут знала, что ошибалась.

Мирра что-то со смехом рассказывала собравшимся,

а Риккард с улыбкой слушал, чуть наклонившись и небрежно приобняв ее за плечи. От этой простой картины у Рут защемило в груди – ей мучительно не хватало таких вот обычных проявлений связи, существовавшей между даллами с рождения.

Вскоре подошел чтящий, бывший сегодня их наставником. Как и большинство служащих, занимавшихся обучением творцов, он был очень стар. Разбив их на четверки для первой партии упражнений, он молча удалился в угол наблюдать за происходящим. В последний год обучения его роль сводилась почти исключительно к этому.

В противники Мику и Рут достался невзрачный темноволосый творец и его высокая худая далла. По неприятной улыбке противника и кислой мине своего далла Рут поняла, что Мик знаком с ними.

– Во славу Четырех, Мик! – в голосе творца Воды слышались язвительные нотки.

– Да благословит Стихия тебя и Майю, Кай, – спокойно ответил Мик.

Их бой был проигран еще до начала. Рут старалась изо всех сил, но ее Огонь был слишком слаб, к тому же она никак не могла ощутить Стихию Мика. Кай с Майей работали слаженно и без труда гасили Пламя, которое творил Мик, – сколь бы сильным оно ни было, двое выступали против одного. Два разрозненных огня раз за разом оседали на одежде жаркими облачками пара. Рут совершенно взмокла и выбилась из сил.

Во время короткого перерыва между сменой соперников они с Миком стояли молча, не глядя друг на друга. Разочарование и досада, повисшие между ними, повторялись изо дня в день и все же продолжали ранить Рут. Творения Земли давались ей легко, с любовью и радостью, она не привыкла терпеть поражения так часто. Если уж на то пошло, она вообще не привыкла сражаться.

Пришло время для нового боя, и в напарники им достались Мирра с Риккардом. Вначале бой шел по предыдущему сценарию, но в какой-то момент Рут стала замечать, что ее Огонь держится чуть дольше и гаснет не так легко. Конечно, этого было недостаточно, чтобы одержать победу, но все же в сравнении со всем остальным казалось успехом. Приободрившись, Рут попыталась поймать взгляд Мика, но с удивлением обнаружила, что тот осуждающе смотрит на Мирру.

Рут вдруг поняла то, о чем Мик догадался раньше: Мирра просто-напросто поддается ей, из симпатии жалея слабую, никчемную соперницу. Разочарование и обида захлестнули Рут с головой – из-за себя, своей беспомощности, глупых попыток заслужить одобрение Мика, унизительной жалости Мирры, всего того, чем стала ее жизнь за последний месяц. Прикрыв глаза, она ощутила, как огромная тугая волна нарастает где-то внутри…

Рут чувствовала, что теряет себя. Это было даже не творение, не Огонь в привычном понимании – просто она сама будто на какое-то время стала Стихией. Образы, рождающиеся в сознании, необходимые для любого творения, казалось, обгоняли саму мысль. Пламя ослепляло, отвратительный дымный запах горящей плоти резко бил в нос; Рут была в каждом углу огромного зала, полыхала на вековых стенах, заставляла их рушиться под своей мощью, она сжигала кости и вздувала пузырями кожу, оплавляла металл и стирала в порошок саму суть материи… Этому невозможно было противиться, Рут была каждым пожаром в мучимом засухой лесу и каждым затухающим угольком в стихийном камине, вечной, как само время, мимолетной, как вспышка на ветру. Не было ни страха, ни боли. В опьяняющей, бурлящей власти Рут чувствовала, что эта Стихия – ее и не ее одновременно, был в ней кто-то другой, второй, необходимый и не менее сильный, из чьего источника она так упоенно черпала Пламя. До слуха стали доноситься отдаленные стоны, на краю сознания промелькнула мысль, что ей нужно остановиться. Кто-то резко, с силой сжал ей запястья, пытаясь оборвать смертоносное творение.